Семен Венцимеров
Семен Михайлович Венцимеров (1947-?) — автор восьми поэтических книг, лауреат и призер многих поэтических конкурсов, журналист.
Родился в Черновцах, окончил факультет журналистики МГУ, ранее жил и работал на радио и в газетах Новосибирска, сейчас живет в Нью-Йорке.
Ахейские сказания. Пантеон.
Итак, под небом, выше скал —
Дворец, а в нем прекрасный зал,
Волшебным светом осиян,
Что слишком ярок для землян.
Подход к Олимпу стерегут
Три славных Оры... Не пройдут
Ту стражу ни змея ни мышь.
Вход запрещен чужим. Шалишь!
Те Оры облаком густым
Богов прикроют, коли им
На Землю надобно сойти
И вспять вернуться... Ты учти,
Что в царстве Зевса нет дождей,
Снегов. Здесь небо голубей
И льется с неба золотой
Свет радости... Любовь, покой...
Клубятся низко облака.
Под ними все: дожди, снега,
Весна идет зиме вослед,
Со сменой радостей и бед
Знакома и богам печаль,
Но быстро улетает вдаль
И снова радость в их дворце,
Сиянье счастья на лице.
Двенадцать тронов для богов,
Кто с Зевсом одолел врагов,
Кто Зевсом властью наделен,
Его доверьем награжден,
Чей разум ясен и остер.
Не только братьев и сестер
Привлек к соцарствованью бог,
И детям он доверить мог
Соуправленье рядом сфер —
Для автократоров — пример.
Зевс взял сюда — не прекословь! —
Богиню, чей удел — любовь.
На высшем троне — сам Кронид.
Ведро у трона. В нем хранит
Разряды гроз верховный бог,
Зевс к нарушителям жесток.
Вот он на троне золотом.
Величье властное прочтем
На благороднейшем челе.
На небесах и на Земле —
Он главный. Справедлив и прав.
У трона справа скромно встав —
Богиня мира рядом с ним,
Эйрена, слева — Никэ..Мним —
Красива, разумом быстра.
Вот Гера — младшая сестра
Кронида и его жена,
Умела в ласках и нежна
С владыкой мира, коль ее
Он в сердце поместил свое
И королевою назвал.
Она заходит в Тронный зал —
Все боги, преклонив главу
Встают пред ней... Слыхал молву,
Что распрекрасна красотой,
В короне пышной золотой
Величественна. И она
С царем богов помещена
В соседстве. Только Геру взял
Властитель мира в тронный зал
Из жен, а их — не сосчитать.
Вблиз Геры велено стоять
Ириде — вестнице богов,
Богине радуги. Таков
Центр зала — Гера. Рядом с ней
Сын Зевса, тот, кто всех грозней.
У Зевса славные сыны,
А первый — Арес, бог войны.
Гефест подальше — бог огня,
Меж ними та, кто для меня,
Для всех, кого ни назови —
Богиня! И раба любви —
В особой ауре всегда,
Прекрасна, вечно молода
И соблазнительна, как грех...
Ах. Афродита! Греза всех.
С ней рядом Зевса сын Гермес —
Посланник, коего Зевес
За верность и надежность чтит.
Он с порученьями летит —
Стремглав несется, чтоб отец
Уверился: его гонец
Не навредит, не подведет.
В соседстве та, чьей волей плод
Растет — и злаки на полях.
Важнейшее из важных благ
Деметре — страстно умножать.
Ей позволяется держать
На троне сидя, крошку дочь,
В нее же обликом точь в точь,
Малышку Персефону. Глядь —
И вправду вся обличьем в мать.
От Зевса слева — Посейдон,
Морями управляет он.
За ним — Зевсиды. Назовем:
Афина — мудрость. Приведем
Позднее — мудрости пример.
Вот — Аполлон, бог важных сфер,
Бог света, музыки, искусств,
И повелитель муз и чувств.
Вот Артемида с ловчим псом —
Охотницей ее зовем.
Вот Дионис. Он — бог вина.
Еще картина не полна.
Представим Гестию опять,
Теперь — богиней сердца. Знать
Важно: трона не дал царь,
Но все сердца — ее алтарь.
А во дворце — за очагом
Следит исправно день за днем.
Все знают: нет ее нежней,
За чуткость благодарны ей.
Гадес — брат Зевса. Старший брат.
Бог царства мертвых. Мрачных врат,
Последних врат для смертных страж.
Трон под землей его... Сюда ж
Не хаживает, на Олимп.
Подольше не встречаться с ним.
А олимпийцам смерть чужда:
Не кровь в их жилах, не вода —
Ихор, иначе — божья кровь —
И жизнь их вечна и любовь.
Друг с другом ладят, споров нет.
Их жизнь — один сплошной банкет:
Нектаром услаждают вкус
С амброзией — тот дивный мусс
Отведать смертным не дано.
А я бы причастился, но...
Дочь зевса Геба, юных лет,
Любимец Зевса Ганимед,
Бессмертье получивший в дар,
Богам амброзию, нектар
Не успевают подливать.
Чудесно петь и танцевать
Харитам с музами весь пир.
Вот это пир — на целый мир!
Хариты водят хоровод —
И красота их в плен берет.
Но, отдыхая на пирах,
Не забывают о делах,
Бессмертные. Они вершат
Все судьбы мира. В мире — лад.
С Олимпа щедрые дары
Тем, кто сердечны и добры,
Достойны — рассылал Кронид,
Напрасных не творя обид.
Во власти Зевса жизнь и смерть,
Добро и недобро. Узреть
Ему с Олимпа все легко,
С Олимпа видно далеко.
У врат небесного дворца
Есть два особенных ларца.
Из одного берет Кронид
Дары добра, второй набит
Дарами зла — и горе тем
Кому он их пошлет. Совсем
Пропащи, кто закон рне чтит,
Им установленный. Кронид
Нахмурит брови — черной мглой
Затянет небо — над судьбой —
Сгустятся тучи. В гневе бог —
Сверкнут глаза. Тогда в порог
С небесным громом бьет огонь,
Покинув зевсову ладонь.
У трона Зевса на часах,
С повязкой темной на глазах —
Фемида, что хранит закон.
Она, когда захочет Он,
Зовет в собрание богов
И смертных. Чашами весов
Определяет, чья вина
Весомей. Велика цена
Миропорядка. Зевса дочь,
Богиня Дикэ. Опорочь
Едва судья неправдой сан —
Тотчас известно небесам —
От Дикэ узнает Кронид:
Судья неправое творит —
Неправедного Зевс казнит
Жестоко, праведность хранит.
А праведных награда ждет.
Богиня Тюхе им пошлет,
Рог изобилия открыв —
Добра без меры, подарив
Удачу... О, как счастлив тот,
К кому она лицом встает.
Но если отвернется — плачь:
Ты в жизни не найдешь удач.
Вот так царит верховный бог
Кронид. Он справедлив и строг.
Не часто, но однако ж коль
И во дворце конфликтом воль.
Случится ссора — до небес!
Способен лишь один Зевес,
В них пару молний разрядив,
Тем непокорных усмирив,
Внушить смиренье им опять...
Пред гневом Зевса трепетать
Порою даже и богам,
К нему допущенным. Врагам
Владыки — вообще хана:
Вселенная не так сильна,
Вообрази, — как он один,
Неудержимый господин.
Вот, вам известен весь расклад.
Вы рады этому? Я рад...
Ахейские сказания. Ио. (отрывок)
У Зевса жен, быть может, сто.
Ревнива Гера, как никто.
Всех прочих ненавидя жен,
Бушует в ярости. Сражен
Той страстью дикой бог-супруг:
Зевс всемогущ, но если вдруг,
Ревнуя, Гера все крушит,
И всемогущий задрожит.
Но как природу превозмочь.
Коль сила есть? Что день что ночь —
А жены Зевса вводят в грех.
А силы у него — на всех...
Любой, кого ни назови,
Властитель падок до любви.
Видать природа такова:
Силен — так обретешь права
На благосклонность всех богинь...
У Зевса — взор куда ни кинь —
Подруги, жены... Мир — гарем...
Счастливчик Зевс , на зависть всем...
Но Зевсу мало. Новых дам
Хоть каждый день на зависть нам
Хотел бы осчастливить Зевс...
Ты не тягайся с Зевсом, плебс...
Однажды подошла пора —
И Гера, младшая сестра,
Вдруг им замечена была,
Но, зная про его дела
По части сладостных утех,
Себя считая лучше всех,
Отвергла Зевса... Но Кронид —
Ихор (кровь божья) в нем бурлит —
Хитер он так же, как могуч,
К строптивой подбирает ключ.
По воле Зевса грянул гром —
Дождь. Намокает все кругом.
Огромен Зевс, но вот он мал,
Кукушкой мокрою упал
С платана в руки Геры вдруг —
Теплом ее погреться рук.
Жалея, птичку приняла
В ладони... Та слаба, мала —
К ней Гера нежности полна...
Зевс выпил нежность ту до дна...
Очнулась Гера — и глядит:
В ее объятиях — Кронид!
Ну, значит, так тому и быть —
Властителя миров любить.
Подарки молодым неся,
Откликнулась природа вся.
Все щедро зрело и росло,
А небо — радугой цвело...
Дала невесте мать-Земля,
Утаивать от всех веля,
Тростинку-яблоньку, дичок —
— Ни слова никому, молчок:
То деревце родит плоды
Бессмертной юности... — Лады!
Поистине бесценный дар
Для углубленья женских чар.
Взмывает Гера и летит
В сад нимф — прекрасных Гесперид.
Подарок в нем укоренен.
Стоглавый страж при нем — дракон...
А нифам в должность вменено
Ходить за деревцем... Оно
Не испытало бы нужды
В заботе, вдоволь бы воды
Имело б чистой каждый день...
То в радость нимфам, им не лень...
Зевс Геру любит горячо:
Но хочется порой еще...
С Олимпа Греция-страна
Так упоительно видна —
Порой желанье не сдержать
Из Пантеона убежать
Туда, где много смертных дев,
Где Зевса, каждая, узрев,
Готова тотчас полюбить,
Чтоб сыновей ему родить
Во славу бога и страны...
Ведь автократора сыны,
Наследуя от бога стать,
Героями способны стать,
Царями многих городов,
Отцами доблестных родов.
Но Гера, в злую ревность впав,
И жен Кронида, как удав
Терзала, и его детей...
И Зевс не в силах сладить с ней.
Зевс, точно лис, юлит, хитрит,
Но Гера за супругом бдит...
Гесиод
Гесиод — древнегреческий поэт, творивший примерно в конце VIII — начале VII века до нашей эры. Ему принадлежит поэма «Теогония» (иначе именуемая «О происхождении богов»), посвящённая теме происхождения мира и богов. Становление мира изображается поэтом как смена нескольких поколений богов, заключительным этапом чему является утверждение власти Зевса, победившего Титанов и чудовищ прошлого. Вместе с тем, в мифах Гесиода содержится огромное количество архаизмов или интересных деталей, не встречающихся в других источниках. Среди таковых — миф о рождении Зевса.
Рождение Зевса
Но наконец, как родить собралась она Зевса-владыку,
Смертных отца и бессмертных, взмолилась к родителям Рея,
К Гее великой, Земле, и к звёздному Небу-Урану —
Пусть подадут ей совет рассудительный, как бы, родивши,
Спрятать ей милого сына, чтоб мог он отмстить за злодейство
Крону-владыке, детей поглотившему, ею рождённых.
Вняли молениям дщери возлюбленной Гея с Ураном
И сообщили ей точно, какая судьба ожидает
Мощного Крона-царя и его крепкодушного сына.
В Ликтос послали её, плодородную критскую область,
Только лишь время родить наступило ей младшего сына,
Зевса-царя. И его восприяла Земля-великанша,
Чтобы на Крите широком владыку вскормить и взлелеять.
Быстрою, чёрною ночью сначала отправилась в Дикту
С новорождённым богиня и, на руки взявши младенца,
Скрыла в божественных недрах земли, в недоступной пещере,
На многолесной Эгейской горе, середь чащи тенистой.
Камень в пелёнки большой завернув, подала его Рея
Мощному сыну Урана. И прежний богов повелитель
В руки завёрнутый камень схватил и в желудок отправил.
Злой нечестивец! Не ведал он в мыслях своих, что остался
Сын невредимым его, в безопасности полной, что скоро
Верх над отцом ему взять предстояло, руками и силой
С трона низвергнуть и стать самому над богами владыкой.
Начали быстро расти и блестящие члены, и сила
Мощного Зевса-владыки. Промчались года за годами.
Перехитрил он отца, предписаний послушавшись Геи:
Крон хитроумный обратно, великий, извергнул потомков,
Хитростью сына родного и силой его побеждённый.
Первым извергнул он камень, который последним пожрал он.
Зевс на широкодорожной земле этот камень поставил
В многосвященном Пифоне, в долине под самым Парнасом,
Чтобы всегда там стоял он как памятник, смертным на диво
Братьев своих и сестёр Уранидов, которых безумно
Вверг в заключенье отец, на свободу он вывел обратно.
Благодеянья его не забыли душой благодарной
Братья и сёстры и отдали гром ему вместе с палящей
Молнией: прежде в себе их скрывала Земля-великанша.
Твёрдо на них полагаясь, людьми и богами он правит.
Александр Пушкин
Пушкин Александр Сергеевич (1799-1837), русский поэт, родоначальник новой русской литературы, создатель современного русского литературного языка. В юношеских стихах — поэт лицейского братства, «поклонник дружеской свободы, веселья, граций и ума», в ранних поэмах — певец ярких и вольных страстей. Многообразие разработанных жанров и стилей, легкость, изящество и точность стиха, рельефность и сила характеров, универсальность поэтического мышления и самой личности Пушкина предопределили его первостепенное значение в отечественной словесности.
Еще одной высокой, важной песни
Внемли, о Феб, и смолкнувшую лиру
В разрушенном святилище твоем
Повешу я, да издает она,
Когда столбы его колеблет буря,
Печальный звук! Еще единый гимн —
Внемлите мне, пенаты, — вам пою
Обетный гимн. Советники Зевеса,
Живете ль вы в небесной глубине,
Иль, божества всевышние, всему
Причина вы, по мненью мудрецов,
И следуют торжественно за вами
Великий Зевс с супругой белоглавой
И мудрая богиня, дева силы,
Афинская Паллада, — вам хвала.
Примите гимн, таинственные силы!
Хоть долго был изгнаньем удален
От ваших жертв и тихих возлияний,
Но вас любить не остывал я, боги,
И в долгие часы пустынной грусти
Томительно просилась отдохнуть
У вашего святого пепелища
Моя душа — ... там мир.
Так, я любил вас долго! Вас зову
В свидетели, с каким святым волненьем
Оставил я ... людское племя,
Дабы стеречь ваш огнь уединенный,
Беседуя с самим собою. Да,
Часы неизъяснимых наслаждений!
Они дают мне знать сердечну глубь,
В могуществе и немощах его,
Они меня любить, лелеять учат
Не смертные, таинственные чувства,
И нас они науке первой учат —
Чтить самого себя. О нет, вовек
Не преставал молить благоговейно
Вас, божества домашние.
Художнику
Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую:
Гипсу ты мысли даешь, мрамор послушен тебе:
Сколько богов, и богинь, и героев!... Вот Зевс Громовержец,
Вот исподлобья глядит, дуя в цевницу, сатир.
Здесь зачинатель Барклай, а здесь совершитель Кутузов.
Тут Аполлон — идеал, там Ниобея — печаль....
Весело мне. Но меж тем в толпе молчаливых кумиров —
Грустен гуляю: со мной доброго Дельвига нет;
В темной могиле почил художников друг и советник.
Как бы он обнял тебя! как бы гордился тобой!
Кинжал (отрывок)
Лемносский бог тебя сковал
Для рук бессмертной Немезиды,
Свободы тайный страж, карающий кинжал,
Последний судия Позора и Обиды.
Где Зевса гром молчит, где дремлет меч Закона,
Свершитель ты проклятий и надежд,
Ты кроешься под сенью трона,
Под блеском праздничных одежд.
Как адский луч, как молния богов,
Немое лезвие злодею в очи блещет,
И, озираясь, он трепещет
Среди своих пиров.
Афанасий Фет
Фет Афанасий Афанасьевич (1820-1892), русский поэт, член-корреспондент Петербургской АН. Насыщенные конкретными приметами картины природы, мимолетные настроения человеческой души, музыкальность: «Вечерние огни». Многие стихи положены на музыку.
Зевс
Шум и гам — хохочут девы,
В медь колотят музыканты.
Под визгливые напевы
Скачут, пляшут корибанты.
В кипарисной роще Крита
Вновь заплакал мальчик Реи,
Потянул к себе сердито
Он сосцы у Амальтеи.
Юный бог уж ненавидит,
Эти крики местью дышат,
Но земля его не видит,
Небеса его не слышат.
Валерий Брюсов
Брюсов, Валерий Яковлевич (1873-1924), русский поэт, переводчик, прозаик, один из родоначальников символизма в русской литературе. Образы античной мифологии, литературы и истории занимают огромное место в его творчестве. Автор драмы «Протесилай умерший», исторических романов и новелл о Древнем Риме («У Мецената», «Алтарь Победы», «Юпитер поверженный», «Рея Сильвия»). Перевел поэму Вергилия «Энеида», стихи Сапфо, древнеримских лириков, драму Эмиля Верхарна «Елена Спартанская».
К олимпийцам
Все как было, все как вечно.
Победил и побежден!
Рассечен дорогой млечной
Бесконечный небосклон.
Миллионы, миллионы
Нескончаемых веков
Возносили в бездну стоны
Оскорбляемых миров.
Все — обман, все дышит ложью,
В каждом зеркале двойник,
Выполняя волю божью,
Кажет вывернутый лик.
Все победы — униженье,
Все восторги — боль и стыд.
Победитель на мгновенье,
Я своим мечом убит!
На снегу нетленно-белом
Я простерт... Струится кровь...
За моим земным пределом,
Может быть, сильна любовь!
Здесь же, долу, во вселенной —
Лишь обманность всех путей;
Здесь правдив лишь смех надменный
Твой, о брат мой, Прометей!
Олимпиец! бурей снежной
Замети мой буйный прах, —
Но зажжен огонь мятежный
Навсегда в твоих рабах!
К олимпийцам
Я верую в мощного Зевса, держащего выси вселенной;
Державную Геру, чьей волей обеты семейные святы;
Властителя вод Посейдона, мутящего глуби трезубцем;
Владыку подземного царства, судью неподкупного Гада;
Губящую Ареса силу, влекущего дерзостных к бою;
Блаженную мирность Деметры, под чьим покровительством пашни;
Священную Гестии тайну, чьей благостью дом осчастливлен;
Твой пояс, таящий соблазны, святящая страсть, Афродита;
Твой лук с тетивой золоченой, ты, дева вовек, Артемида;
Певуче-бессмертную лиру метателя стрел Аполлона;
Могучий и творческий молот кующего тайны Гефеста;
И легкую, умную хитрость посланника с крыльями Герма.
Я верую, с Зевсом начальным, в двенадцать бессмертных. Стихии
Покорны их благостной воле; земля, подземелье и небо
Подвластны их грозным веленьям; и смертные, с робким восторгом,
Приветствуют в образах вечных — что было, что есть и что будет.
Храните, о боги, над миром владычество ныне и присно!
Иксион и Зевс
Иксион:
О Зевс! где гром твой? до земли он
Не досягнул! где молньи все?
Пусть распинаем я, Иксион,
На беспощадном колесе!
Пусть Тартара пространства серы,
Пусть муки вечны впереди,-
Я груди волоокой Геры,
Дрожа, прижал к своей груди!
3евс:
Смертный безумец! не Геру ласкал ты!
Зевса забыл ты безмерную власть.
Призрак обманный в объятьях держал ты:
Я обманул ненасытную страсть!
Гера со мною, чиста, неизменна,
Здесь, на Олимпе, меж вечных богинь.
Смертный, посмевший мечтать дерзновенно,
Вечно страдай, все надежды покинь!
Иксион:
О Зевс! я радостную Геру
Привел к себе, в ночную тишь.
Чем эту пламенную веру
В моей душе ты заглушишь?
Так! сделай казнь страшней, огромней,
Я счастлив роковой судьбой!
А ты, богов властитель, помни,
Что я смеялся над тобой!
Федор Тютчев
Тютчев Федор Иванович (1803-73), русский поэт, член-корреспондент Петербургской АН. Духовно-напряженная философская поэзия Тютчева передает трагическое ощущение космических противоречий бытия. Символический параллелизм в стихах о жизни природы, космические мотивы. Любовная лирика.
Весенняя гроза
Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.
Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.
С горы бежит поток проворный,
В лесу не молкнет птичий гам,
И гам лесной и шум нагорный —
Все вторит весело громам.
Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.
Петр Вяземский
Петр Андреевич Вяземский (1792-1878), князь, русский поэт, литературный критик, академик Петербургской АН. В ранней лирике — сочетание гражданских традиций 18 века и «легкой поэзии». С 40-х годов — поэзия воспоминаний, трагические мотивы; придерживался консервативных общественных взглядов. Мемуары.
Фемида
Зачем Фемиды лик ваятели, пииты
С весами и мечом привыкли представлять?
Дан меч ей, чтоб разить невинность без защиты,
Весы, чтоб точный вес червонцев узнавать.
Василий Жуковский
Василий Андреевич Жуковский(1783-1852), русский поэт, академик Петербургской АН. Стал одним из создателей русского романтизма. Поэзия насыщена меланхолическими мечтаниями, романтически переосмысленными образами народной фантастики (баллады «Людмила», «Светлана»). Перевел «Одиссею» Гомера, произведения Шиллера, Байрона. Литературная критика.
Эпиграмма
С повязкой на глазах за шалости Фемида! —
Уж наказание! уж подлинно обида!
Когда вам хочется проказницу унять,
Так руки ей связать.
Явление богов
Знайте, с Олимпа
Являются боги
К нам не одни;
Только что Бахус придет говорливый,
Мчится Эрот, благодатный младенец;
Следом за ними и сам Аполлон.
Слетелись, слетелись
Все жители неба,
Небесными полно
Земное жилище.
Чем угощу я,
Земли уроженец,
Вечных богов?
Дайте мне вашей, бессмертные, жизни!
Боги! что, смертный, могу поднести вам?
К вашему небу возвысьте меня!
Прекрасная радость
Живет у Зевеса!
Где нектар? налейте,
Налейте мне чашу!
Нектара чашу
Певцу, молодая
Геба, подай!
Очи небесной росой окропите;
Пусть он не зрит ненавистного Стикса,
Быть да мечтает одним из богов!
Шумит, заблистала
Небесная влага,
Спокоилось сердце,
Провидели очи.
Счастие
Блажен, кто, богами еще до рожденья любимый,
На сладостном лоне Киприды взлелеян младенцем;
Кто очи от Феба, от Гермеса дар убеждения принял,
А силы печать на чело — от руки громовержца.
Великий, божественный жребий счастливца постигнул;
Еще до начала сраженья победой увенчан;
Любимец Хариты, пленяет, труда не приемля.
Великим да будет, кто собственной силы созданье,
Душою превыше и тайныя Парки и Рока;
Но счастье и Граций улыбка не силе подвластны.
Высокое прямо с Олимпа на избранных небом нисходит:
Как сердце любовницы, полное тайныя страсти,
Так все громовержца дары неподкупны; единый
Закон предпочтенья в жилищах Эрота и Зевса;
И боги в послании благ повинуются сердцу:
Им милы бесстрашного юноши гордая поступь,
И взор непреклонный, владычества смелого полный,
И волны власов, отенивших чело и ланиты.
Веселому чувствовать радость; слепым, а не зрящим
Бессмертные в славе чудесной себя открывают:
Им мил простоты непорочныя девственный образ;
И в скромном сосуде небесное любит скрываться;
Презреньем надежду кичливой гордыни смиряют;
Свободные силе и гласу мольбы не подвластны.
Лишь к избранным с неба орлу-громоносцу Кронион
Велит ниспускаться — да мчит их в обитель Олимпа;
Свободно в толпе земнородных заметив любимцев,
Лишь им на главу налагает рукою пристрастной
То лавр песнопевца, то власти державной повязку;
Лишь им предлетит стрелоносный сразитель Пифона,
Лишь им и Эрот златокрылый, сердец повелитель;
Их судно трезубец Нептуна, равняющий бездны,
Ведет с неприступной фортуною Кесаря к брегу;
Пред ними смиряется лев, и дельфин из пучины
Хребтом благотворным их, бурей гонимых, изъемлет.
Над всем красота повелитель рожденный; подобие бога,
Единым спокойным явленьем она побеждает.
Не сетуй, что боги счастливца некупленным лавром венчают,
Что он, от меча и стрелы покровенный Кипридой,
Исходит безвредно из битвы, летя насладиться любовью:
И менее ль славы Ахиллу, что он огражден невредимым
Щитом, искованьем Гефестова дивного млата,
Что смертный единый все древнее небо в смятенье приводит?
Тем выше великий, что боги с великим в союзе,
Что, гневом его распаляем, любимцу во славу,
Элленов избраннейших в бездну Тенара низводят.
Пусть будет красою краса — не завидуй, что прелестьей с неба,
Как лилиям пышность, дана без заслуги Цитерой;
Пусть будет блаженна, пленяя; пленяйся — тебе наслажденье.
Не сетуй, что дар песнопенья с Олимпа на избранных сходит;
Что сладкий певец вдохновеньем невидимой арфы наполнен:
Скрывающий бога в душе претворен и для внемлющих в бога;
Он счастлив собою — ты, им наслаждаясь, блаженствуй.
Пускай пред зерцалом Фемиды венок отдается заслуге —
Но радость лишь боги на смертное око низводят.
Где не было чуда, вотще там искать и счастливца.
Все смертное прежде родится, растет, созревает,
Из образа в образ ведомое зиждущим Кроном;
Но счастия мы и красы никогда в созреванье не видим:
От века они совершенны во всем совершенстве созданья;
Не зрим ни единой земныя Венеры, как прежде небесной,
В ее сокровенном исходе из тайных обителей моря;
Как древле Минерва, в бессмертный эгид и шелом ополченна,
Так каждая светлая мысль из главы громовержца родится.
Солнце и Борей
Солнцу раз сказал Борей:
«Солнце, ярко ты сияешь!
Ты всю землю оживляешь
Теплотой своих лучей!..
Но сравнишься ль ты со мною?
Я сто раз тебя сильней!
Захочу — пущусь, завою
И в минуту мраком туч
Потемню твой яркий луч.
Всей земле свое сиянье
Ты без шума раздаешь,
Тихо на небо взойдешь,
Продолжаешь путь в молчанье,
И закат спокоен твой!
Мой обычай не такой!
С ревом, свистом я летаю,
Всем верчу, все возмущаю,
Все дрожит передо мной!
Так не я ли царь земной?..
И труда не будет много
То на деле доказать!
Хочешь власть мою узнать?
Вот, гляди: большой дорогой
Путешественник идет;
Кто скорей с него сорвет
Плащ, которым он накрылся,
Ты иль я?..» И вмиг Борей
Всею силою своей,
Как неистовый, пустился
С путешественником в бой.
Тянет плащ с него долой.
Но напрасно он хлопочет...
Путешественник вперед
Все идет себе, идет,
Уступить никак не хочет
И плаща не отдает.
Наконец Борей в досаде
Замолчал; и вдруг из туч
Показало Солнце луч,
И при первом Солнца взгляде,
Оживленный теплотой,
Путешественник по воле
Плащ, ему не нужный боле,
Снял с себя своей рукой.
Солнце весело блеснуло
И сопернику шепнуло:
«Безрассудный мой Борей!
Ты расхвастался напрасно!
Видишь: злобы самовластной
Милость кроткая сильней!»
Вильгельм Кюхельбекер
Кюхельбекер Вильгельм Карлович (1797-1846), русский поэт, декабрист. Друг Пушкина. Участник восстания на Сенатской площади. Приговорен к тюремному заключению и вечной ссылке. Оды, послания («Смерть Байрона», «Тень Рылеева»), трагедии («Аргивяне», «Прокофий Ляпунов»), драма «Ижорский», поэма «Вечный жид», роман «Последний Колонна». Критические статьи, «Дневник» написан в заключении.
Бурное море при ясном небе
Дикий Нептун роптал, кипел и в волнах рассыпался,
А с золотой высоты, поздней зарей освещен,
Радостный Зевс улыбался ему, улыбался вселенной:
Так, безмятежный, глядит вечный закон на мятеж
Шумных страстей; так смотрит мудрец на ничтожное буйство:
Сила с начала веков в грозном величьи тиха.
Иоганн Фридрих Шиллер
Шиллер Иоганн Фридрих (1759-1805), немецкий поэт, драматург и теоретик искусства Просвещения. Мятежное стремление к свободе, утверждение человеческого достоинства выражены уже в юношеских драмах: «Разбойники», «Заговор Фиеско», «Коварство и любовь». Интерес к сильным характерам и социальным потрясениям прошлого определили драматизм трагедий Шиллера («Дон Карлос», «Мария Стюарт», «Орлеанская дева», «Вильгельм Телль»).
Раздел земли
Зевс молвил людям: «Забирайте землю!
Ее дарю вам в щедрости своей,
Чтоб вы, в наследство высший дар приемля,
Как братья стали жить на ней!»
Тут все засуетилось торопливо,
И стар и млад поспешно поднялся.
Взял земледелец золотую ниву,
Охотник — темные леса,
Аббат — вино, купец — товар в продажу,
Король забрал торговые пути,
Закрыл мосты, везде расставил стражу:
«Торгуешь — пошлину плати!»
А в поздний час издалека явился,
Потупив взор, задумчивый поэт.
Все роздано. Раздел земли свершился,
И для поэта места нет.
«О, горе мне! Ужели обделенным
Лишь я остался — твой вернейший сын?» —
Воскликнул он и рухнул ниц пред троном.
Но рек небесный властелин:
«Коль ты ушел в бесплодных грез пределы,
То не тревожь меня своей мольбой!
Где был ты в час великого раздела?» —
«Я был, — сказал поэт, — с тобой!
Мой взор твоим пленился светлым ликом,
К твоим словам мой слух прикован был.
Прости ж того, кто в думах о великом
Юдоль земную позабыл!»
И Зевс сказал: «Так как же быть с тобою?
Нет у меня ни городов, ни сел.
Но для тебя я небеса открою —
Будь принят в них, когда б ты ни пришел!»
(Перевод с немецкого Л. Гинзбурга)
Боги Греции
В дни, когда вы светлый мир учили
Безмятежной поступи весны,
Над блаженным племенем царили
Властелины сказочной страны, —
Ах, счастливой верою владея,
Жизнь была совсем, совсем иной
В дни, когда цветами, Киферея,
Храм увенчивали твой!
В дни, когда покров воображенья
Вдохновенно правду облекал,
Жизнь струилась полнотой творенья,
И бездушный камень ощущал.
Благородней этот мир казался,
И любовь к нему была жива;
Вещим взорам всюду открывался
След священный божества.
Где теперь, как нас мудрец наставил,
Мертвый шар в пространстве раскален,
Там в тиши величественной правил
Колесницей светлой Аполлон.
Здесь, на высях, жили ореады,
Этот лес был сенью для дриад,
Там из урны молодой наяды
Бил сребристый водопад.
Этот лавр был нимфою молящей,
В той скале дочь Тантала молчит,
Филомела плачет в темной чаще,
Стон Сиринги в тростнике звучит;
Этот ключ унес слезу Деметры
К Персефоне, у подземных рек;
Зов Киприды мчали эти ветры
Вслед отшедшему навек.
В те года сынов Девкалиона
Из богов не презирал никто;
К дщерям Пирры с высей Геликона
Пастухом спускался сын Лето.
И богов, и смертных, и героев
Нежной связью Эрос обвивал,
Он богов, и смертных, и героев
К аматунтской жертве звал.
Не печаль учила вас молиться,
Хмурый подвиг был не нужен вам;
Все сердца могли блаженно биться,
И блаженный был сродни богам.
Было все лишь красотою свято,
Не стыдился радостей никто
Там, где пела нежная Эрато,
Там, где правила Пейто.
Как дворцы, смеялись ваши храмы;
На истмийских пышных торжествах
В вашу честь курились фимиамы,
Колесницы подымали прах.
Стройной пляской, легкой и живою,
Оплеталось пламя алтарей;
Вы венчали свежею листвою
Благовонный лен кудрей.
Тирсоносцев радостные клики
И пантер великолепный мех
Возвещали шествие владыки:
Пьяный Фавн опережает всех;
Перед Вакхом буйствуют менады,
Прославляя плясками вино;
Смуглый чашник льет волну отрады
Всем, в чьем кубке сухо дно.
Охранял предсмертное страданье
Не костяк ужасный. С губ снимал
Поцелуй последнее дыханье,
Тихий гений факел опускал.
Даже в глуби Орка неизбежной
Строгий суд внук женщины творил,
И фракиец жалобою нежной
Слух эриний покорил.
В Елисейских рощах ожидала
Сонмы теней радость прежних дней;
Там любовь любимого встречала,
И возничий обретал коней;
Лин, как встарь, былую песнь заводит,
Алкестиду к сердцу жмет Адмет,
Вновь Орест товарища находит,
Лук и стрелы — Филоктет.
Выспренней награды ждал воитель
На пройденном доблестно пути,
Славных дел торжественный свершитель
В круг блаженных смело мог войти.
Перед тем, кто смерть одолевает,
Преклонялся тихий сонм богов;
Путь пловцам с Олимпа озаряет
Луч бессмертных близнецов.
Где ты, светлый мир? Вернись, воскресни,
Дня земного ласковый расцвет!
Только в небывалом царстве песни
Жив еще твой баснословный след.
Вымерли печальные равнины,
Божество не явится очам;
Ах, от знойно-жизненной картины
Только тень осталась нам.
Все цветы исчезли, облетая
В жутком вихре северных ветров;
Одного из всех обогащая,
Должен был погибнуть мир богов.
Я ищу печально в тверди звездной:
Там тебя, Селена, больше нет;
Я зову в лесах, над водной бездной:
Пуст и гулок их ответ!
Безучастно радость расточая,
Не гордясь величием своим,
К духу, в ней живущему, глухая,
Не счастлива счастием моим,
К своему поэту равнодушна,
Бег минут, как маятник, деля,
Лишь закону тяжести послушна,
Обезбожена земля.
Чтобы завтра сызнова родиться,
Белый саван ткет себе она,
Все на той же прялке будет виться
За луною новая луна.
В царство сказок возвратились боги,
Покидая мир, который сам,
Возмужав, уже без их подмоги
Может плыть по небесам.
Да, ушли, и все, что вдохновенно,
Что прекрасно, унесли с собой, —
Все цветы, всю полноту вселенной, —
Нам оставив только звук пустой.
Высей Пинда, их блаженных сеней,
Не зальет времен водоворот:
Что бессмертно в мире песнопений,
В смертном мире не живет.
(Перевод с немецкого М. Лозинского)
Генрих Гейне
Гейне Генрих (1797-1856), немецкий поэт и публицист. С 1831 жил в эмиграции в Париже. Его произведениям свойственны романтическая ирония страдающего от несовершенства и прозы жизни героя, сарказм, лиризм и вызов пошлости. С 1848 Гейне прикован к постели. Язвительные политические стихи обличают современную феодально-монархическую Германию. Те же темы и в прозаических «Путевых картинах» — остроумном обзоре современного состояния Германии и Европы, в публицистических книгах «Романтическая школа», «К истории религии и философии в Германии».
Мифология
Да, Европа покорилась,
Силе бычьей уступая,
И понятно, что Даная
Золотым дождем прельстилась.
Кто в Семелу камнем бросит,
Если ей казалось: облак,
Идеальный горный облак
Нам бесчестья не приносит?
Но на Леду мы, признаться,
Негодуем и поныне;
Надо ж быть такой гусыней,
Чтобы лебедю отдаться!
(Перевод с немецкого Михаила Лозинского)
Боги Греции
Пышноцветущая луна! В твоем сияньи
Текучим золотом сверкает море.
Как ясность дня, заколдованно-помраченная,
Пролился твой свет над прибрежным простором.
А в беззвездном голубоватом небе
Проплывают белые облака,
Как богов изваянья гигантские
Из сверкающего мрамора.
Нет, не поверю вовек: это не облака! —
Это сами боги, боги Эллады,
Что некогда радостно правили миром,
А ныне из царства забвенья и смерти
Явились, как призраки непомерные,
В небе полночном.
В ослеплении странном гляжу изумленный
На реющий Пантеон:
Торжественно-немы в движении грозном
Исполинские образы.
Вот этот — сам Кронион, властитель неба.
Кудри его белоснежны,
Прославленные, Олимп сотрясавшие кудри.
Он потухшую молнию держит в руке,
На лице его — горечь и горе,
Но и гордость былая почила на нем.
То добрые были, о Зевс, времена,
Когда упоительно ты наслаждался
Нимфы и отрока лаской и жертвой обильной.
Но и боги не вечно правят вселенной:
Юные боги старых свергают,
Как некогда сверг ты седого отца
И родичей — мощных титанов,
Отцеубийца Юпитер!
И тебя узнал я, гордая Гера!
Ревнивой тоске твоей наперекор,
Другая владеет скипетром мира,
И ты уже давно не царица небес.
Широко раскрытые очи померкли,
И силы не стало в лилейных руках,
И месть твоя вовек не настигнет
Ни девы, бога зачавшей,
Ни чудотворящего божьего сына.
И тебя узнал я, Афина-Паллада!
Как случилось, что щит твой и мудрость твоя
Отвратить не сумели погибель великих?
И тебя я узнал, и тебя, Афродита,
Встарь золотая, теперь серебристая!
Пусть дивный твой пояс тобой не утерян,
Но тайно страшусь я твоей красоты,
И, если бы ты осчастливить меня
Захотела, как древних героев,
Прекрасной плотью, столь щедрой на ласки,
Я умер бы тотчас от страха:
Богинею мертвых явилась ты мне,
Сладострастная Венус!
С любовью не смотрит уже на тебя
Страх наводящий Арей.
Юноша Феб-Аполлон
Печален. Молчит его лира,
Что так радостно пела в час пиршеств богов.
Еще печальней Гефест —
И недаром: вовек, хромоногий,
Не сменит он Геру на трапезе шумной,
И в чаши вовек не нальет хлопотливо
Он дивный нектар. Давно уже смолк
Неумолчный когда-то смех небожителей.
Никогда не любил я вас, боги Эллады:
Ненавистны мне были древние греки,
Да и римляне тоже не по сердцу были.
И все ж сожаленье святое
И острая жалость — пронзили мне сердце,
Когда я увидел вас в вышине,
Забытые, мертвые боги,
Вас, тени, кочевники ночи,
Туман легковесный, развеваемый ветром.
И стоит мне вспомнить, как робки и лживы
Те боги, которые вас победили,
Ныне царящие унылые новые боги,
Вредоносные в шкуре смиренья овечьей, —
О, тогда, весь во власти мрачного гнева,
Я готов разрушать все новые храмы
И за вас бороться, старые боги,
За вас и ваши добрые нравы,
Божественно благоуханные.
И перед вашими алтарями,
Что вновь устремились бы ввысь,
Окутавшись жертвенным дымом,
Я сам преклонил бы колена,
Простирая молитвенно руки, —
Затем, что — пусть, древние боги,
Вы всегда, участвуя в битвах людей,
Примыкали к партии победителей —
Великодушнее вас человек,
И в бою небожителей я склоняюсь
К партии побежденных богов.
Так я закончил. И на глазах у меня
Покраснели бледные лики,
Сотканные из облаков,
И, как умирающие, в раздумии скорбном,
Взглянули они на меня — и пропали.
И сразу скрылась луна,
Затянута пологом тучи темнеющей.
Вздыбилось пенное море,
И выступили победно на небе
Вечные звезды.
(Перевод с немецкого Б. Лейтина)
Джордано Бруно
Бруно Джордано (1548-1600), итальянский философ и поэт. Обвинен в ереси и сожжен инквизицией в Риме. Развивая идеи Николая Кузанского и гелиоцентрическую космологию Коперника, Бруно отстаивал концепцию о бесконечности Вселенной и бесчисленного множества миров. Основные сочинения: «О причине, начале и едином», «О бесконечности, Вселенной и мирах», «О героическом энтузиазме». Автор сатирической поэмы «Ноев ковчег», философских сонетов.
Тот бог, что мир громами сотрясает,
К Данае сходит золотым дождем,
Он Леду видом лебедя прельщает,
Он Мнемозину ловит пастухом,
Драконом Прозерпину обнимает,
А сестрам Кадма предстает быком.
Мой путь иной: едва лишь мысль влетает,
Из твари становлюсь я божеством.
Сатурн был лошаком, Нептун — дельфином,
Лозою — Вакх, а бог богов — павлином,
Был вороном пресветлый Аполлон,
Был в пастуха Меркурий превращен,
А у меня — обратная дорога:
Меня любовь преображает в бога!.
(Перевод с итальянского Абрама Эфроса)
Иоганн Вольфганг Гете
Гете Иоганн Вольфганг (1749-1832), основоположник немецкой литературы Нового времени, мыслитель, естествоиспытатель, почетный член Петербургской АН. Начал с бунтарства «Бури и натиска», сентиментального романа «Страдания молодого Вертера». Творчество Гете отразило важнейшие тенденции и противоречия эпохи. В итоговом философском сочинении — трагедии «Фауст», насыщенной научной мыслью своего времени, воплотил поиски смысла жизни, находя его в деянии. Автор трудов «Опыт о метаморфозе растений», «Учение о цвете». Подобно Гете-художнику, Гете-натуралист охватывал природу и все живое (включая человека) как единое целое. На темы произведений Гете писали музыку Бетховен, Гуно и другие.
Ганимед
Словно блеском утра
Меня озарил ты,
Май, любимый!
Тысячеликим любовным счастьем
Мне в сердце льется
Тела твоего
Священное чувство,
Бессмертная Красота!
О, если б я мог
Ее заключить
В объятья!
На лоне твоем
Лежу я в томленье,
Прижавшись сердцем
К твоим цветам и траве.
Ты охлаждаешь палящую
Жажду в груди моей,
Ласковый утренний ветер!
И кличут меня соловьи
В росистые темные рощи свои.
Иду, поднимаюсь!
Куда? О, куда?
К вершине, к небу!
И вот облака мне
Навстречу плывут, облака
Спускаются к страстной
Зовущей любви.
Ко мне, ко мне!
И в лоне вашем —
Туда, в вышину!
Объятый, объемлю!
Все выше! К твоей груди,
Отец Вседержитель.
(Перевод с немецкого Вильгельма Левика)
Елена Косцынич
Ирида, Ирис богиня радуги
Ирида в каждой капельке росы,
Как вестница богов, само очарованье!
Мила Земле наследница грозы
Животворящим влаги лобызаньем.
Кто из людей влюблено не взирал
На радужное славное сиянье?!
Он или слеп, иль очень, очень мал —
И не изведал сердца ликованья.
Крылами радуги пол неба расцветет.
Нужна Бессмертным черная водица,
И в преисподнюю красавица пойдет
Забвенья влагу зачерпнуть из Стикса.
Легко несется к сонму облаков.
В руках керикион и чаша золотая —
Вода, наполненная клятвами богов,
Всем сущим на земле — в ней весть благая.
Сестренок гарпий, проклятых судьбой,
Спешит от аргонавтов защитить.
Пусть гнев и бури мчаться стороной.
На Крите-острове их в гроте поселить.
Быть связью трех миров, посланницею Геры
На небе, на земле, в подземном царстве.
Преодолев веков незримые барьеры
В людских сказаниях цветком остаться.
Надя Ульбль
Ирида, Ирис богиня радуги
Давным давно, стараньями титана Прометея,
Похищен был огонь с Олимпа и подарен людям.
Кругом всё расцвело и пело без вина хмелея
И радовались все...cогретые огнём мы будем!
И вспыхнула на небе семицветная дуга,
Зажгла её Богиня радуги — Ирида
Она соединила Радости мостом брега
Любви и счастья, и исчезли тучи и обиды.
Вот шумный день угас и вечер, солнце скрылось
А радуга всё озаряла небеса,
И от негаснущего пламени Земля светилась
Хвалили Прометея все, поверив в чудеса.
Всю ночь не гас горящий мост, сверкая в темноте
А утром лучи солнца радугу небесную разбили
И разноцветные осколки падая везде
В долинах Ирисами гордыми застыли!
Так Ирис был из радуги рождён
С тех пор весь мир его небесной красотой пленён!
Княжнин Я.Б.
Послания к трем грациям
О нежные сестрицы неразлучны!
Сопутницы прекрасного всего!
Сама краса не стоит ничего,
Черты ее бездушны, вялы, скучны,
Коль, вашего знакомства лишена,
Жеманится без прелестей она.
О грации! позвольте пленну вами
Пред жертвенник священный ваш предстать,
Тесняся где за вашими цветами,
Искусники, со грубыми руками,
Сбираются, чтобы цветы измять.
Принудить вас возможет ли искусство?
Без правила пленяете вы чувство. . . . . .
Резвяся вы и забавляясь пляской,
Вы бесите клеветников своих;
Ответствуя одною только лаской,
Смущаете игрой ехидство их;
И, несмотря на бледные их лицы,
Без мудростей вы всех сердец царицы
И истинный всему даете вкус.
Когда вас нет, храпя, музыка дремлет,
И живопись нахмурен вид приемлет,
А гордая архитектура — груз,
Поэзия души не восхищает,
И танцы все — лишь шарканье ногой;
Актер себя пред зрителем ломает
И делает в себе царя дугой. . . . . .
О вы! вы все, которых дни блаженны
Художествам приятным посвященны,
И славы в храм грядущи музам вслед,
Когда прельщать ваш должен быть предмет,
Чтоб имена остались ваши вечно, —
Вы грациям молитеся сердечно.