Александр Пушкин

Пушкин Александр Сергеевич (1799-1837), русский поэт, родоначальник новой русской литературы, создатель современного русского литературного языка. В юношеских стихах — поэт лицейского братства, «поклонник дружеской свободы, веселья, граций и ума», в ранних поэмах — певец ярких и вольных страстей. Многообразие разработанных жанров и стилей, легкость, изящество и точность стиха, рельефность и сила характеров, универсальность поэтического мышления и самой личности Пушкина предопределили его первостепенное значение в отечественной словесности.

Нереида

Среди зеленых воля, лобзающих Тавриду,
На утренней заре я видел нереиду.
Сокрытый меж дерев, едва я смел дохнуть:
Над ясной влагою полубогиня грудь
Младую, белую как лебедь, воздымала
И пену из власов струею выжимала.

Рифма

Эхо, бессонная нимфа, скиталась по брегу Пенея.
Феб, увидев ее, страстию к ней воспылал.
Нимфа плод понесла восторгов влюбленного бога;
Меж говорливых наяд, мучась, она родила
Милую дочь. Ее прияла сама Мнемозина.
Резвая дева росла в хоре богинь-аонид,
Матери чуткой подобна, послушна памяти строгой,
Музам мила; на земле Рифмой зовется она.

Евгений Баратынский

Евгений Абрамович Баратынский Михайлов (1800-44), русский поэт. Оригинальная разработка жанров элегии и послания; поэмы («Эда», «Бал»), отмеченные лиризмом, психологической и философской глубиной. В сборнике «Сумерки» — противоречие исторического прогресса и духовно-эстетической природы человека, преломляемое через трагическое сознание поэта.

Наяда

Есть грот: наяда там в полдневные часы
Дремоте предает усталые красы,
И часто вижу я, как нимфа молодая
На ложе лиственном покоится нагая,
На руку белую, под говор ключевой,
Склоняяся челом, венчанным осокой.

Аполлон Майков

Майков, Аполлон Николаевич (1821-1897), русский поэт. Творчество отмечено глубоким интересом к русской истории, гуманистическим традициям античного мира, поэтическому наследию славянских народов. Наиболее крупные произведения: поэмы и драмы в стихах «Две судьбы», «Машенька», «Приговор», «Странник», «Княжна», трагедия «Два мира», переложение «Слова о полку Игореве».

Гезиод

Во дни минувшие, дни радости блаженной,
Лились млеко и мед с божественных холмов
К долинам бархатным Аонии священной
И силой дивною, как нектаром богов,
Питали гения младенческие силы;
И нимфы юные, толпою легкокрылой,
Покинув Геликон, при блеске звезд златых,
Руками соплетясь у мирной колыбели,
Венчанной розами, плясали вкруг и пели,
Амброзией дитя поили и в густых
Дубравах, где шумят из урн каскада воды,
Лелеяли его младенческие годы...
И рано лирою певец овладевал:
И лес и водопад пред нею умолкал,
Наяды, всплыв из волн, внимали ей стыдливо,
И львы к стопам певца златой склонялись гривой.

Эхо и молчание

Осень срывала поблекшие листья
С бледных деревьев, ручей покрывала
Тонкою слюдой блестящего льда...
Грустный, блуждая в лесу обнаженном,
В чаще глубокой под дубом и елью
Мирно уснувших двух нимф я увидел.
Ветер играл их густыми власами,
Веял, клубил их зеленые ризы,
Нежно их жаркие лица лобзая.
Вдруг за горами послышался топот,
Лаянье псов и охотничьи роги.
Нимфы проснулись: одна за кустами,
Шумом испугана, в чащу сокрылась,
Робко дыханье тая; а другая,
С хохотом резким, с пригорка к пригорку,
С холма на холм, из лощины в лощину
Быстро кидалась, и вот, за горами,
Тише и тише... исчезла... Но долго
По лесу голос ее повторялся.

***

Я знаю, отчего у этих берегов
Раздумье тайное объемлет дух пловцов:
Там нимфа грустная с распущенной косою,
Полузакрытая певучей осокою,
Порою песнь поет про шелк своих власов,
Лазурь заплаканных очей, жемчуг зубов
И сердце, полное любви неразделенной.
Проедет ли челнок — пловец обвороженный,
Ее заслушавшись, перестает грести;
Замолкнет ли она — но долго на пути
Ему все чудятся напевы над водою
И нимфа в камышах, с распущенной косою.

Гаврила Державин

Державин Гаврила Романович (1743-1816), русский поэт. Представитель русского классицизма. Торжественные оды, проникнутые идеей сильной государственности, включали сатиру на вельмож, пейзажные и бытовые зарисовки, религиозно-философские размышления («Фелица», «Вельможа», «Водопад»), лирические стихи.

На рождение в севере порфирородного отрока

С белыми Борей власами
И с седою бородой,
Потрясая небесами,
Облака сжимал рукой;
Сыпал инеи пушисты
И метели воздымал,
Налагая цепи льдисты,
Быстры воды оковал.
Вся природа содрогала
От лихого старика;
Землю в камень претворяла
Хладная его рука;
Убегали звери в норы,
Рыбы крылись в глубинах,
Петь не смели птичек хоры,
Пчелы прятались в дуплах;
Засыпали нимфы с скуки
Средь пещер и камышей,
Согревать сатиры руки
Собирались вкруг огней.
В это время, столь холодно,
Как Борей был разъярен,
Отроча порфирородно
В царстве Северном рожден.
Родился — и в ту минуту
Перестал реветь Борей;
Он дохнул — и зиму люту
Удалил Зефир с полей;
Он воззрел — и солнце красно
Обратилося к весне;
Он вскричал — и лир согласно
Звук разнесся в сей стране;
Он простер лишь детски руки —
Уж порфиру в руки брал;
Раздались Громовы звуки,
И весь Север воссиял.
Я увидел в восхищеньи
Растворен судеб чертог;
Я подумал в изумленьи:
Знать, родился некий бог.
Гении к нему слетели
В светлом облаке с небес;
Каждый гений к колыбели
Дар рожденному принес:
Тот принес ему гром в руки
Для предбудущих побед;
Тот художества, науки,
Украшающие свет;
Тот обилие, богатство,
Тот сияние порфир;
Тот утехи и приятство,
Тот спокойствие и мир;
Тот принес ему телесну,
Тот душевну красоту;
Прозорливость тот небесну,
Разум, духа высоту.
Словом, все ему блаженствы
И таланты подаря,
Все влияли совершенствы,
Составляющи царя;
Но последний, добродетель
Зарождаючи в нем, рек:
Будь страстей твоих владетель,
Будь на троне человек!
Все крылами восплескали,
Каждый гений восклицал:
Се божественный, вещали,
Дар младенцу он избрал!
Дар, всему полезный миру!
Дар, добротам всем венец!
Кто приемлет с ним порфиру,
Будет подданным отец!
Будет, — и Судьбы гласили, —
Он монархам образец!
Лес и горы повторили:
Утешением сердец!
Сим Россия восхищенна
Токи слезны пролила,
На колени преклоненна,
В руки отрока взяла;
Восприяв его, лобзает
В перси, очи и уста;
В нем геройство возрастает,
Возрастает красота.
Все его уж любят страстно,
Всех сердца уж он возжег:
Возрастай, дитя прекрасно!
Возрастай, наш полубог!
Возрастай, уподобляясь
Ты родителям во всем;
С их ты матерью равняясь,
Соравняйся с божеством.

Иван Бунин

Бунин Иван Алексеевич (1870-1953), русский писатель, академик Петербургской АН. В 1920 эмигрировал. В лирике продолжал классические традиции. В своих произведениях показал оскудение дворянских усадеб («Антоновские яблоки»), жестокий лик деревни («Деревня», «Суходол»), забвение нравственных основ жизни («Господин из Сан-Франциско»). Резкое неприятие Октябрьской революции в дневниковой книге «Окаянные дни». Перевел «Песнь о Гайавате» Лонгфелло. Нобелевская премия (1933).

Океаниды

В полдневный зной, когда на щебень,
На валуны прибрежных скал,
Кипя, встает за гребнем гребень,
Крутясь, идет за валом вал, —

Когда изгиб прибоя блещет
Зеркально-вогнутой грядой
И в нем сияет и трепещет
От гребня отблеск золотой, —

Как весел ты, о, буйный хохот,
Звенящий смех Океанид,
Под этот влажный шум и грохот
Летящих в пене на гранит!

Как звучно море под скалами
Дробит на солнце зеркала
И в пене, вместе с зеркалами,
Клубит их белые тела!

Михаил Михайлов

Михайлов, Михаил Ларионович (1829-1865), русский поэт, переводчик, прозаик и публицист. Революционный демократ. Ему принадлежат переводы «Скованного Прометея» Эсхила, древнегреческих лириков, циклы переводов из Гете, Шиллера, Гейне, Беранже.

Дриада

Под явором лежал я. Ветерок листами
Играл шумливыми, — и нежными словами
Казался шелест мне встревоженных листов…
Он много нашептал мне сладких, чудных слов.
Мне снилось: дерева вершина превратилась
В головку белую, по ней коса струилась
Зеленою волной, — а из ветвей живых
Две ручки белые искали рук моих.
Тут предался вполне я сна очарованью
И нимфы долго пил горячие лобзанья!

Наяда

Когда на западе горит заря пожаром
И грудь моя дрожит, пылая тайным жаром —
Иду на берег вод и, распростершись там,
Устами теплыми к холодным льну волнам.

И из зеленых вод наяда молодая,
Устами влажными мои уста лобзая,
В моей груди тогда желаний гасит жар,
Как гасит мрак ночной на западе пожар.

Марина Цветаева

Цветаева Марина Ивановна (1892-1941), русская поэтесса, драматург, критик. Мотивы одиночества, обреченность любви, неприятие повседневного бытия (сборники «Версты», «Ремесло», «После России; поэма «Крысолов», «Поэма Конца»). Эссеистская проза («Мой Пушкин»; воспоминания о Белом, Брюсове, Волошине, Пастернаке…). На сюжеты греческой мифологии ей созданы трагедии «Ариадна» и «Федра». Покончила жизнь самоубийством.

Наяда

Проходи стороной,
Тело вольное, рыбье!
Между мной и волной,
Между грудью и зыбью —

Третье, злостная грань
Дружбе гордой и голой:
Стопудовая дань
Пустяковине: полу.

Узнаю тебя, клин,
Как тебя ни зови:
В море — ткань, в поле — тын,
Вечный третий в любви!

Мало — злобе людской
Права каменных камер?
Мало — деве морской
Моря трепетной ткани?

Океана-Отца
Неизбывных достатков —
Пены — чудо-чепца?
Вала — чудо-палатки?

Узнаю тебя, гад,
Как тебя ни зови:
В море — ткань, в горе — взгляд, —
Вечный третий в любви!

Как приму тебя, бой,
Мне даваемый глубью,
Раз меж мной — и волной,
Между грудью — и грудью...

— Нереида! — Волна!
Ничего нам не надо,
Что не я, не она,
Не волна, не наяда!

Узнаю тебя, гроб,
Как тебя ни зови:
В вере — храм, в храме — поп, —
Вечный третий в любви!

Хлебопек, кочегар, —
Брак без третьего между!
Прячут жир (горе бар!)
Чистым — нету одежды!

Черноморских чубов:
— Братцы, голые топай! —
Голым в хлябь и в любовь,
Как бойцы Перекопа —

В бой...
Матросских сосков
Рябь. — «Товарищ, живи!»
...В пулю — шлем, в бурю — кров:
Вечный третий в любви!

Побережья бродяг,
Клятвы без аналоев!
Как вступлю в тебя, брак,
Раз меж мною — и мною ж —

Что? Да нос на тени,
Соглядатай извечный —
(Свой же). Все, что бы ни —
Что? Да все, если нечто!

Узнаю тебя, бис,
Как тебя ни зови:
Нынче — нос, завтра — мыс, —
Вечный третий в любви!

Горделивая мать
Над цветущим отростком,
Торопись умирать!
Завтра — третий вотрется!

Узнаю тебя, смерть,
Как тебя ни зови:
В сыне — рост, в сливе — червь:
Вечный третий в любви.

Александр Кушнер

Кушнер Александр Семенович (родился в 1936), русский поэт. Лирико-философские сборники «Ночной дозор», «Прямая речь», «Голос», «Канва», «Таврический сад», «Живая изгородь», отмеченные историко-культурной ассоциативностью, воссоздают духовный и культурный мир современного интеллигента; стремление постичь вневременное в обыденной жизни.

Там, где на дне лежит улитка,
Как оркестровая труба,
Где пескари шныряют прытко
И ждет их страшная судьба

В лице неумолимой щуки, —
Там нимфы нежные живут,
И к нам протягивают руки,
И слабым голосом зовут.

У них особые подвиды:
В ручьях красуются наяды,
Среди густых дерев — дриады,
И в море синем — нереиды.

Их путать так же неприлично,
Как, скажем, лютик водяной,
И африканский, необычный,
И ядовитый луговой.

Отнюдь не праздное всезнайство!
Поэт, усилий не жалей,
Не запускай свое хозяйство
И будь подробен, как Линней.

Андре Мари Шенье

Шенье Андре Мари (1762-1794), французский поэт и публицист. В элегиях воссоздал светлый мир Эллады, предвосхитив романтическую поэзию. Казнен якобинцами.

Есть грот: Наяда там в полдневные часы
Дремоте предает усталые красы,
И часто вижу я, как нимфа молодая
На ложе девственном покоится нагая,
На руку белую, под говор ключевой,
Склоняяся челом, венчанный осокой.

Перевод с французского Евгения Баратынского

Мариа де Эредиа

Эредиа Жозе Мария де (1842-1905), французский поэт. Участник группы «Парнас». Книга сонетов «Трофеи» отмечена живописностью и пластичностью образов.

Купание нимф

К уютной рощице ведет незримый путь.
Приосеняет лавр источник полноводный,
И нимфа, смеючись, его воды холодной
Опасливой ногой касается чуть-чуть.

Ее подруги тут. И, одолевши жуть,
В волну веселую стремят прыжок свободный,
И резво плещутся во влаге благородной
Их плечи, волосы и розовая грудь.

И смех божественный катится в роще темной.
Но что сверкает там? Чей это взор нескромный?
Сатир! И хохотом спугнул он их игру.

Они попрятались. Так ворон, взмывши быстро
Над светлою рекой, голодный поутру,
Сгоняет лебедей горячего Каистра.

Перевод с французского Георгия Шенгели

Нимфея

Четверка знойная сбегает под уклон;
И, видя, как под ним горит простор закатный,
Напрасно тянет бог ремень свой сыромятный:
Вздыбились жеребцы средь золотых знамен.

Нет колесницы. Вал катит хрустальный звон
В высь полнозвучную, где пурпур перекатный,
Где в черной синеве, густой и необъятной,
Край тихий облака луной осеребрен.

Вот нимфа у ручья роняет в мох зеленый
Лишенный стрел колчан и лук ненагнетенный.
Безмолвно все. Вдали к воде олень приник.

На полуночный пляс льет свет луна немая,
И Пан, смеясь и лад порывисто меняя,
Глядит, как грудь его вдыхает жизнь в тростник.

Перевод с французского Георгия Шенгели