Семен Венцимеров
Семен Михайлович Венцимеров — автор восьми поэтических книг, лауреат и призер многих поэтических конкурсов, журналист.
Родился в Черновцах, окончил факультет журналистики МГУ, ранее жил и работал на радио и в газетах Новосибирска, сейчас живет в Нью-Йорке.
Ахейские сказания. Дедал и Икар.
Царь Минос в ярости... — Дедал,
Ты, только ты подсказку дал
Тесею — ведь никто иной
Не знает тайн дворца... Со мной
Такие шутки не пройдут...
Отныне под запором тут
Тебе до смерти пребывать —
И век свободы не видать!
Коль хочешь жить, дострой дворец...
А после? Мастер и мудрец
Придумал, как ему спастись:
На крыльях в небо вознестись.
Он склеил воском перья птиц —
(Для птиц, известно, нет границ) —
Четыре смастерил крыла —
Себе и сыну... Жизнь вошла
В ее критический сегмент.
— Сын, улетаем! Сей момент
Для нас удачен. Ветерок
Благоприятен. Лишь бы смог
Не слишком подниматься ты:
С увеличеньем высоты —
Сильнее солнца жар... Спешим
На башню — мы с нее взлетим.
Взлетели... Вдохновлял полет,
Летят — вперед и вверх. Зовет
Икара небо ввысь, и ввысь.
— Икар, одумайся, вернись!
Растопит солнце мягкий воск.
Но небом одурманен мозг —
И к солнцу поднялся Икар.
А здесь — невыносимый жар —
И с крыльев талый воск потек.
Никто его спасти не мог.
Он камнем рухнул с высоты,
Разбив отцовские мечты.
Сын канул в море. Сына нет,
В печали завершил полет
Отец...
Сицилия...
Его
Царь принял здесь как своего,
С почетом. Плакал и страдал
О сыне горестно Дедал.
А Миносу покоя нет,
Исправив корабли, вослед
Дедалу критский флот ведет,
Повсюду рыщет. Вдруг найдет?
Сицилия... На берегу
Растет дворец... — Ну, я могу,
С кем хочешь биться об заклад:
Дедал его возводит! Рад
Царь критский: беглеца нашел,
От наказанья не ушел...
— Здесь нет Дедала! — говорит
Царь сицилийский. Он хитрит,
Не хочет мастера отдать:
Дворец-то надо завершать.
И Минос хитростью берет:
Витую руковину шлет
С заданьем трудным во дворец:
Мол, коль найдется удалец,
Который сможет пропустить
Сквозь все ее извивы нить,
Ее не повредив притом,
Того вознаградят мешком
Чеканных золотых монет...
Невыполнимых в мире нет
Заданий для Дедала... Взял
Простого муравья Дедал,
Тончайшую из шелка нить
К нему надежно прикрепить
Сумел — и в раковину ввел.
— Ползи-ка милый... Чтоб нашел
Он нужный выход, меда взял,
Мазнул у выхода Дедал —
И муравей послушно полз,
Куда Дедалу нужно. Прост
И гениален в простоте
Расчет Дедала.
— Во тщете
Меня здесь будут уверять,
Что нет Дедала. Потерять
Придется местному царю —
Намного больше. Говорю,
Без шуток — возвратит добром —
И мы без ссоры прочь уйдем,
Нет — будем силой отнимать.
Что делать? Надо отдавать.
Царь сицилийский обещал:
— Верну. Пусть будет твой Дедал.
Но прежде, чтоб упрочить мир,
Позволь позвать тебя на пир.
А критский царь любил пиры
И, помня правила игры —
(Ценились правила досель) —
Собрался посетить купель.
Купель вся в мраморе, светла,
Проточная вода текла —
Царь освеженье предвкушал,
Соорудил купель Дедал.
Нырнул царь Минос в водоем,
Два раза окунулся в нем.
Вдруг мигом вся вода ушла,
И вновь потоком потекла.
Едва лишь брызнула — ожог...
Крутой излился кипяток
На Миноса. Как он кричал!
Дворец лишь эхом отвечал.
Кричал, кричал. Потом умолк...
И был один лишь, кто бы смог
За гибель сына так отмстить.
Дедал потом остался жить
Здесь на Сицилии. Едва ль
Его покинула печаль.
Иосиф Бродский
Иосиф Александрович Бродский (1940-1996), русский поэт, эссеист, переводчик. В 1962 году обвинен в тунеядстве и приговорен к пятилетней ссылке в Архангельскую область. С 1972 года в эмиграции. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1987). Поэт-лауреат США. Мифологические мотивы пронизывают его многочисленные тексты.
Дедал в Сицилии
Всю жизнь он что-нибудь строил, что-нибудь изобретал.
То для критской царицы искусственную корову,
чтоб наставить рога царю, то — лабиринт (уже
для самого царя), чтоб скрыть от досужих взоров
скверный приплод; то — летательный аппарат,
когда царь наконец дознался, кто это у него
при дворе так сумел обеспечить себя работой.
Сын во время полета погиб, упав
в море, как Фаэтон, тоже некогда пренебрегшими
наставленьем отца. Теперь на прибрежном камне
где-то в Сицилии, глядя перед собой,
сидит глубокий старик, способный перемещаться
по воздуху, если нельзя по морю и по суше.
Всю жизнь он что-нибудь строил, что-нибудь изобретал.
Всю жизнь от этих построек, от этих изобретений
приходилось бежать, как будто изобретенья
и постройки стремятся отделаться от чертежей,
по-детски стыдясь родителей. Видимо, это — страх
повторимости. На песок набегают с журчаньем волны,
сзади синеют зубцы местных гор — но он
еще в молодости изобрел пилу,
использовав внешнее сходство статики и движенья.
Старик нагибается и, привязав к лодыжке
длинную нитку, чтобы не заблудиться,
направляется, крякнув, в сторону царства мертвых.
Валерий Брюсов
Брюсов, Валерий Яковлевич (1873-1924), русский поэт, переводчик, прозаик, один из родоначальников символизма в русской литературе. Образы античной мифологии, литературы и истории занимают огромное место в его творчестве. Автор драмы «Протесилай умерший», исторических романов и новелл о Древнем Риме («У Мецената», «Алтарь Победы», «Юпитер поверженный», «Рея Сильвия»). Перевел поэму Вергилия «Энеида», стихи Сапфо, древнеримских лириков, драму Эмиля Верхарна «Елена Спартанская».
Дедал и Икар
Д е д а л :
Мой сын мой сын! Будь осторожен,
Спокойней крылья напрягай.
Под ветром путь наш ненадежен,
Сырых туманов избегай.
И к а р :
Отец! ты дал душе свободу,
Ты узы тела разрешил.
Что ж медлим? Выше! к небосводу!
До вечной области светил!
Д е д а л :
Мой сын! мой сын! Будь осторожен,
Спокойней крылья напрягай.
Под ветром путь наш ненадежен,
Сырых туманов избегай.
И к а р :
Отец! ты дал душе свободу,
Ты узы тела разрешил.
Что ж медлим? Выше! к небосводу!
До вечной области светил!
Д е д а л :
Мой сын! Мы вырвались из плена,
Но пристань наша далека:
Под нами — гривистая пена,
Над нами реют облака...
И к а р
Отец! Что облака! Что море!
Удел наш — воля мощных птиц:
Взлетать на радостном просторе,
Метаться в далях без границ!
Д е д а л :
Мой сын! Лети за мною следом
И верь в мой зрелый, зоркий ум.
Мне одному над морем ведом
Воздушный путь до белых Кум.
И к а р
Отец! К чему теперь дороги!
Спеши насытить счастьем грудь!
Вторично не позволят боги
До сфер небесных досягнуть!
Д е д а л :
Мой сын! Не я ль убор пернатый
Сам прикрепил к плечам твоим?
Взлетим же дважды, и трикраты,
И сколько раз ни захотим!
И к а р
Отец! Сдержать порыв нет силы!
Я опьянел! я глух! я слеп!
Взлетаю ввысь, как в глубь могилы,
Бросаюсь к солнцу, как в Эреб!
Д е д а л :
Мой сын! мой сын! Лети срединой,
Меж первым небом и землей...
Но он — над стаей журавлиной,
Но он — в пучине золотой!
__________
О юноша! презрев земное,
К орбите солнца взнесся ты.
Но крылья растворились в зное,
И в море, вечно голубое,
Безумец рухнул с высоты.
Филипп Депорт
Депорт Филипп (1546-1606), французский поэт, придворный. Автор сонетов и песен, близких к поэтике «Плеяды».
Здесь пал Икар, тот молодой смельчак,
Вознесшийся в небесные пределы.
Он пал! Пучина схоронила тело
Среди стихий. Не каждый гибнет так!
Блажен, кто к небу сделал первый шаг,
В неведомое плыть — безумцев дело.
Блажен, чью смерть поэзия воспела,
Кто славой победил столетний мрак.
Так новую стезю открыла смелость.
Ему в безбрежный мир взлететь хотелось,
Геройк звездам направить путь посмел.
Им жажда подвига руководила.
Цель — небеса, а океан — могила.
Бывает ли прекраснее удел?
(Перевод с французского Ю. Денисова)
Якопо Саннадзаро
Саннадзаро Якопо (1456-1530), итальянский писатель. Прозометрическая пастораль «Аркадия» оказала влияние на развитие пасторального жанра в европейской литературе.
К Икарийскому морю
Здесь пал Икар. Здесь каждая волна
Следы крылатого хранит поныне.
Здесь путь его закончился в пучине,
И поколеньям зависть суждена.
Да, эта смерть вполне искуплена,
Паденье привело его к вершине.
Блажен, кто так погиб, о чьей кончине
Песнь пропоют в любые времена.
Таится радость в неизбывном горе:
Он, словно голубь, взмыл за облака
И принял гибель в голубом просторе, —
Но именем его уже века
Необозримое грохочет море.
А чья могила столь же велика?
(Перевод с итальянского Евгения Витковского)
Манюня Леско
Несколько слов об Икаре
Под струны трепетной кифары
И рокот виноцветных вод
Вас поведу я в годы стары
Эллады, точно Гесиод.
Далекий остров Минотавра!
Здесь гений должен увядать,
Чело украсив пышным лавром,
А мог, как бог, Венер ваять;
И триумфальных арок высью
Возвесть тирана до небес,
Архитектурной чистой мыслью
Взмыть выше всяческих словес;
Под изумленнейшие стоны,
Как за деталями деталь
Конструктора, ах, парфеноны
Вздымать к Олимпу мог Дедал!
Но рок жесток. Глядь, сын-подросток,
Икар, не ведает наук,
Хоть статен, прям и вышел ростом,
Но отбивается от рук!
Никак читать не может складно,
Не разбирается в счетах
И сметах. Знай, за Ариадной
Следит алкающе впотьмах.
Как не войти повторно в реку,
Как злого рока не избыть,
Так не пристало ныне греку
В Элладе недорослем слыть…
Бежать! Дедал в великой тайне
Усердно крылья мастерил
(Упорно бился над дизайном,
С нехваткой времени и сил).
На крылья пчелий воск растрачен,
Гусей ощипаны зады
На перия. Час «ХЭ» назначен.
И нет знамения беды.
Словцо обиды крикнул гулко,
Взмыл ввысь отец Дедал тогда!
Здесь, в лабиринта закоулках,
Он проклинал свои года!
За ним взмыл отрок, ровно, ладно.
Но в час тот самый у окна
Сняла тунику Ариадна...
Так пал Икар...
В морских волнах
Ещё гусей вздымались перья.
Но смолк мальца предсмертный крик...
Дедал кружился над потерей,
Но что он мог, бедняк, старик!
Оделась Ариадна. С миром
Встал на крыло Дедал опять...
А нам в образованьи дыры
Отрадно мифами латать.
Тимофей Бондаренко
Легенда об Икаре
Я уже не Икар, я своё отлетал
В небеса не стремлюсь, на земле быть бы живу.
Так зачем вы цепляете к телу металл
И зачем призываете снова к обрыву.
Вам охота смотреть, как летит человек,
Ну а мне не по силам признаться что трушу,
Что уже не взлететь и что это навек
И что мне заползает предчувствие в душу.
Нет той силы в руках, я измотан и стар,
Хоть ещё по привычке бужу в ком-то зависть,
Я предчувствую крах — я уже не Икар
Только как я при людях в подобном сознаюсь?
И под ветра порыв я покинул обрыв
Замахал, чтоб создать впечатленье полёта.
Против солнца взлетал, чтоб никто не видал,
Что я сдал. Чтоб решили — разладилось что-то.