и русалках
Райнер Мария Рильке
Райнер Мария Рильке (1875-1926), австрийский поэт. Родился в Праге. Известность поэту принесли сборники «Часослов», «Книга картин», «Новые стихотворения». Перевел на немецкий язык много произведений французской, итальянской и русской литературы (с частности, «Слово о полку Игореве»).
Остров сирен
Хлебосолов, столь к нему любезных,
вечером, по истеченьи дня,
он дарил рассказами о безднах,
о морских пучинах: И меня, —
тихо продолжал он, — поразила
та внезапность ужаса, когда
синяя и мягкая вода
вдруг те острова позолотила,
всю опасность выплеснув на них,
притаившуюся в бурном сплаве
волн, что не смолкают ни на миг.
Вот она идет бесшумной явью
на матросов, знающих, что эти
золотые острова
песни расставляют, словно сети,
а слова —
поглощают тишь в самозабвеньи,
весь простор заполнившая тишь,
словно тишина — изнанка пенья,
пред которым ты не устоишь.
(Перевод с немецкого Константина Богатырева)
Альбер Самен
Самен, Альбер (1858-1900), французский поэт-символист. Сборники «В саду Инфанты», «По краям вазы», «Золотая колесница». Самен — «женственная душа», интуиция преобладает у него над анализом, а тяга к покою парализует волю к поступку. Он страшится жизни, и ему хочется приглушить ее звуки, размыть ее краски, затушевать контуры. Драму «Полифем» перевел Николай Гумилев.
Сирены
Летела песнь сирен… Вдали по островкам
Мелодия любви вздыхала непрерывно,
Желания текли в гармонии призывной
И слезы на глаза просились морякам…
Летела песнь сирен… Томились паруса
У скал, плененные душистыми цветами,
И в душу кормчего, отражены волнами,
Все звезды, всю лазурь вливали небеса.
Летела песнь сирен… Их голос из воды,
Рыдая с ветерком, звучал нежней и глуше,
И в пеньи был восторг, где разбивались души,
Как после дня жары созрелые плоды.
Таинственная даль миражами цвела.
Туда летел корабль, окутанный мечтами,
И там — видения — над бледными песками
Качались в золоте влюбленные тела.
В растущем сумраке, прозрачны и легки,
Скользили под луной так медленно сирены
И, гибкие, среди голубоватой пены
Серебряных хвостов свивали завитки.
Их плоти перламутр жемчужной белизной
Блистал и отливал под всплесками эмали,
Нагие груди их округло подымали
Коралловых сосков приманку над волной.
Нагие руки их манили на волнах,
Средь белокурых кос цвела трава морская,
Они, откинув стан и ноздри раздувая,
Дарили синеву, там, в звездных их глазах.
Слабела музыка… Над позолотой струй
Лилось томление неведомого рая,
Мечтали моряки, дрожа и замирая,
Чтоб бархатный сомкнул их очи поцелуй.
И до конца людей, отмеченных судьбой,
Тот хор сопровождал божественно-мятежный,
На снеговых руках баюкаемый нежно
Сияющий корабль скрывался над водой.
Благоухала ночь… Вдали по островкам
Мелодия любви вздыхала непрерывно
И море, рокоча торжественно и дивно,
Свой саван голубой раскрыло морякам.
Летела песнь сирен… Но времена прошли
Счастливой гибели в волнах чужого края,
Когда в руках сирен, блаженно умирая,
Сплетенные с мечтой тонули корабли.
(Перевод с французского Георгия Иванова)
Луис Сернуда
Сернуда, Луис (1902-1963), испанский поэт. Начинал литературный путь в рядах сюрреалистов, но уже в 30-е годы от него отошел. После победы франкистов эмигрировал из Испании, преподавал испанскую литературу в Англии и США, умер в Мехико. Основные книги: «Профиль ветра», «Юный моряк», «Действительность и желания»...
Сирены
Никто не знает наречья, на котором поют сирены.
И мало кому из внимавших полуночному их пенью
(Не в море, как встарь, — на земле, в сонной озерной глуши),
Поверилось, будто пред ними возник в таинственном мраке
Знобящий горестный призрак и пел эту самую песню,
Которую некогда слушал привязанный к мачте Улисс.
Вот иссякает ночь исполненных ожиданий,
И те, кто слышал сирен, возвращается к шуму дня,
К его безобманному свету, но песня в них оседала,
Щемящим слезным настоем пропитывала их душу,
И, точно далекий отзвук, в них жило очарованье
Печальноголосого пенья состарившихся сирен.
Внимавшие так напряженно-самозабвенно, они
Уже не свыкались с прежним и новой жизни искали;
Томящий слезный осадок им кровь лихорадил ночами.
Одной-единственной песней перевернуть всю жизнь?
Пускай, лишь раз отдохнув, голоса сирен умолкали,
Но кто слыхал, сколько будет вдов, безутешен навек.
(Перевод с испанского Марка Самаева)
Джузеппе Унгаретти
Унгаретти, Джузеппе (1888-1970), итальянский поэт. Выступил как новатор стиха в сборниках «Погребенный порт» и «Радости кораблекрушений», где ритмической единицей являлось слово-образ. Частые продолжительные паузы подчеркивали значительность узловых слов, как бы обогащая их дополнительным содержанием и расширяя возможности аналогии в поэзии. Начиная с 1930-х годов, стих Унгаретти становится традиционнее, пластичнее, напевнее.
Сирены
Злокозненная сила,
Огонь любви на свежем пепелище,
Ты вновь меня выманиваешь в море —
И впопыхах иллюзии тасуешь
И, не давая мне доплыть до места,
Меня в ущерб надежде
К другому сну склоняешь.
Подобно морю, если бы стихия
Сулила и скрывала
Прекрасный с виду остров,
Ты чередой обманов
Того, кто чужд отчаяния, губишь.
(Перевод с итальянского Евгения Солоновича)
Виктория Орти
Виктория Орти родилась в Ленинграде в 1970 году. Приехала в Израиль в 1991 году. Живет в городе Беэр-Шева (Вирсавия). Выпустила три книги стихов: «Слушай меня, слушай...», «К Тебе обращаюсь» и «Молитва по дороге в Иерусалим. Переводы на английский и иврит. Член Союза писателей Израиля.
Сирена
Не различая — море ли, небо ли,
все одинаково, оба — сиреневы,
плачу, нацелясь на жертву сиренову,
плачу до боли, до боли мигреневой.
Вечная, плачу и вовсе без повода,
плачем живу, не бываю иною.
Я ненавижу идущую по воду,
мне — не разлиться с водою.
Зелень. Белые шкуры овечьи.
Мелькание спин (пастухи — загорелы)...
Бабам доступны,
но — человечьим,
им до меня нет дела.
Песню завою. Поднимутся волны и ветр.
О,
таких голосов
не
бывает
у
ваших самок.
Выберу самого лучшего, САМОГО
и — заманю в изумрудные недра.
___________________________
Спи, любимый, спи. У Хроноса
множество дорог.
Голосом укрою, волосом —
чтобы не продрог,
Нежности моей хватало
любому-любому.
Больше не ходи из дому,
за порог, сирен ватага
(пенны алы губы!)
завлечёт
туда, где влага,
и
погубит.
Сонное, бессильное
баюшки-баю,
бойся птицы-сирина,
бойся, говорю.
Под макушку положу белую ракушку.
Закружусь-наворожу-нашепчу на ушко:
— Я растрёпа-полустарка,
греческая выпь.
Птичья доля — песни каркать.
Бабья воля — выть.
Нежеланная, жемчужной
знаю спрос красе.
Трудно никому не нужной,
не такой как все.
Ты останешься со мной на
тысячу приливов,
я смогу смеяться вольно
женщиной счастливой.
А когда волна отточит
косточки... —
превращусь бурлящей ночью
в точку и
надо мной склонятся
Хронос, Ахелой, Харон...
Снова птица,
снова голос,
снова стон.
________________________
Не различая — море ли, небо ли,
всё одинаково, оба сиреневы,
плачу до боли, до боли мигреневой,
плачу по жертве сиреновой.
Анна Юхымив
Сирены
Под дивным сиянием месяца
По морю плывут корабли.
Опасность таится у берега.
Не ведают зла моряки.
Звучит сладострастное пение —
Сирены в сети влекут,
И лица их жемчужно-белые
Странникам погибель несут.
Божественный голос — оружие,
Чтоб плоть разорвать на куски.
Смеются над смертью бесстыжие,
Сами не имея души!
Александр Пушкин
Пушкин Александр Сергеевич (1799-1837), русский поэт, родоначальник новой русской литературы, создатель современного русского литературного языка. В юношеских стихах — поэт лицейского братства, «поклонник дружеской свободы, веселья, граций и ума», в ранних поэмах — певец ярких и вольных страстей. Многообразие разработанных жанров и стилей, легкость, изящество и точность стиха, рельефность и сила характеров, универсальность поэтического мышления и самой личности Пушкина предопределили его первостепенное значение в отечественной словесности:
Русалка
Над озером, в глухих дубровах,
Спасался некогда монах,
Всегда в занятиях суровых,
В посте, молитве и трудах.
Уже лопаткою смиренной
Себе могилу старец рыл —
И лишь о смерти вожделенной
Святых угодников молил.
Однажды летом у порогу
Поникшей хижины своей
Анахорет молился богу.
Дубравы делались черней;
Туман над озером дымился,
И красный месяц в облаках
Тихонько по небу катился.
На воды стал глядеть монах.
Глядит, невольно страха полный;
Не может сам себя понять...
И видит: закипели волны
И присмирели вдруг опять...
И вдруг... легка, как тень ночная,
Бела, как ранний снег холмов,
Выходит женщина нагая
И молча села у брегов.
Глядит на старого монаха
И чешет влажные власы.
Святой монах дрожит со страха
И смотрит на ее красы.
Она манит его рукою,
Кивает быстро головой...
И вдруг — падучею звездою —
Под сонной скрылася волной.
Всю ночь не спал старик угрюмый
И не молился целый день —
Перед собой с невольной думой
Все видел чудной девы тень.
Дубравы вновь оделись тьмою;
Пошла по облакам луна,
И снова дева над водою
Сидит, прелестна и бледна.
Глядит, кивает головою,
Целует издали шутя,
Играет, плещется волною,
Хохочет, плачет, как дитя,
Зовет монаха, нежно стонет...
«Монах, монах! Ко мне, ко мне!..»
И вдруг в волнах прозрачных тонет;
И все в глубокой тишине.
На третий день отшельник страстный
Близ очарованных брегов
Сидел и девы ждал прекрасной,
А тень ложилась средь дубров...
Заря прогнала тьму ночную:
Монаха не нашли нигде,
И только бороду седую
Мальчишки видели в воде.
Михаил Лермонтов
Лермонтов Михаил Юрьевич (1814-1841), русский поэт. Учился в Московском университете, потом в Санкт-Петербургской школе юнкеров. За стихотворение «Смерть поэта» был сослан в армию на Кавказ. Убит на дуэли в Пятигорске. Разочарование в действительности, стремление к идеалу свободной и мятежной личности питали его ранние стихи, а в зрелой лирике — и мечта о душевном покое. Поэма «Демон» — воплощение идеи бунта против «мирового порядка», трагедия одиночества. Роман «Герой нашего времени» — вершина реализма Лермонтова.
Русалка
Русалка плыла по реке голубой,
Озаряема полной луной;
И старалась она доплеснуть до луны
Серебристую пену волны.
И шумя и крутясь, колебала река
Отраженные в ней облака;
И пела русалка — и звук ее слов
Долетал до крутых берегов.
И пела русалка: «На дне у меня
Играет мерцание дня;
Там рыбок златые гуляют стада;
Там хрустальные есть города;
И там на подушке из ярких песков
Под тенью густых тростников
Спит витязь, добыча ревнивой волны,
Спит витязь чужой стороны.
Расчесывать кольца шелковых кудрей
Мы любим во мраке ночей,
И в чело и в уста мы в полуденный час
Целовали красавца не раз.
Но к страстным лобзаньям, не зная зачем,
Остается он хладен и нем;
Он спит — и, склонившись на перси ко мне,
Он не дышит, не шепчет во сне!»
Так пела русалка над синей рекой,
Полна непонятной тоской;
И, шумно катясь, колебала река
Отраженные в ней облака.
Николай Гумилев
Гумилев, Николай Степанович (1886-1921), русский поэт и переводчик, муж Анны Ахматовой. Испытал влияние символизма, лидер и теоретик акмеизма. Сборники стихов: «Романтические цветы», «Жемчуга» «Чужое небо», «Огненный столп»... Расстрелян как участник контрреволюционного заговора.
Русалка
На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны,
Это странно-печальные сны
Мирового, больного похмелья.
На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны.
У русалки мерцающий взгляд,
Умирающий взгляд полуночи,
Он блестит, то длинней, то короче,
Когда ветры морские кричат.
У русалки чарующий взгляд,
У русалки печальные очи.
Я люблю ее, деву-ундину,
Озаренную тайной ночной,
Я люблю ее взгляд заревой
И горящие негой рубины...
Потому что я сам из пучины,
Из бездонной пучины морской..
Валерий Брюсов
Брюсов, Валерий Яковлевич (1873-1924), русский поэт, переводчик, прозаик, один из родоначальников символизма в русской литературе. Образы античной мифологии, литературы и истории занимают огромное место в его творчестве. Автор драмы «Протесилай умерший», исторических романов и новелл о Древнем Риме («У Мецената», «Алтарь Победы», «Юпитер поверженный», «Рея Сильвия»). Перевел поэму Вергилия «Энеида», стихи Сапфо, древнеримских лириков, драму Эмиля Верхарна «Елена Спартанская».
Русалка
Она, свои скрывая груди
И лоно зыбким тростником,
На мир, где колдовали люди,
Смотрела из реки тайком.
Ей был понятен их веселий
И их забот вседневный строй
Призыв пастушеской свирели,
Костер рыбачий под горой.
Она любила хороводы
И песни дев издалека,
Когда ложилась мгла на воды
И стыла темная река.
А в день весенних водосвятий,
Из-под воды едва видна,
Как речь таинственных заклятий,
Молитвы слушала она.
Когда же рой детей, купаясь,
Шнырял по вспугнутой реке,
Она звала их, откликаясь
На непонятном языке.
Но, видя проходящих парней,
Вечеровой порой, в тиши,
Еще нежней, еще коварней
Смеялась, зыбля камыши.
Иоганн Вольфганг Гете
Гете Иоганн Вольфганг (1749-1832), основоположник немецкой литературы Нового времени, мыслитель, естествоиспытатель, почетный член Петербургской АН. Начал с бунтарства «Бури и натиска», сентиментального романа «Страдания молодого Вертера». Творчество Гете отразило важнейшие тенденции и противоречия эпохи. В трагедии «Фауст», насыщенной научной мыслью своего времени, воплотил поиски смысла жизни, находя его в деянии. Труды: «Опыт о метаморфозе растений», «Учение о цвете». Подобно Гете-художнику, Гете-натуралист охватывал природу и все живое (включая человека) как единое целое. На темы его произведений писали музыку Бетховен, Гуно...
Рыбак
Бежит волна, шумит волна!
Задумчив, над рекой
Сидит рыбак; душа полна
Прохладной тишиной.
Сидит он час, сидит другой;
Вдруг шум в волнах притих...
И влажною всплыла главой
Красавица из них.
Глядит она, поет она:
«Зачем ты мой народ
Манишь, влечешь с родного дна
В кипучий жар из вод?
Ах! если б знал, как рыбкой жить
Привольно в глубине,
Не стал бы ты себя томить
На знойной вышине.
Не часто ль солнце образ свой
Купает в лоне вод?
Не свежей ли горит красой
Его из них исход?
Не с ними ли свод неба слит
Прохладно-голубой?
Не в лоно ль их тебя манит
И лик твой молодой?»
Бежит волна, шумит волна...
На берег вал плеснул!
В нем вся душа тоски полна,
Как будто друг шепнул!
Она поет, она манит —
Знать, час его настал!
К нему она, он к ней бежит...
И след навек пропал.
(Перевод с немецкого Жуковского)
Генрих Гейне
Гейне Генрих (1797-1856), немецкий поэт и публицист. С 1831 жил в эмиграции в Париже. Его произведениям свойственны романтическая ирония страдающего от несовершенства и прозы жизни героя, сарказм, лиризм и вызов пошлости. С 1848 Гейне прикован к постели. Язвительные политические стихи обличают современную феодально-монархическую Германию. Те же темы и в прозаических «Путевых картинах» — остроумном обзоре современного состояния Германии и Европы, в публицистических книгах «Романтическая школа», «К истории религии и философии в Германии».
Русалки
О берег пустынный плескалась волна,
Луна над землей стояла,
Средь насыпи белой, в объятиях сна,
Покоился рыцарь усталый.
Русалки прелестные из глубины
Явились, в прозрачных одеждах,
И к юноше тихо подкрались они,
Он спит, — зашептали в надежде.
Со страстью младою ласкает одна
Перо на берете героя.
Другая снимает, кротка и нежна,
Доспехи, истертые боем.
А третья в глазах озорной огонек
Из ножен булат вынимает,
Руками обняв засверкавший клинок,
На рыцаря томно взирает.
Четвертая в танце вокруг поплыла
И шепчет с глубокой тоскою:
О, если б я только твоею была,
Мой милый из рода людского!
А пятая к рыцарю льнет, у него
Уставшие члены лаская;
Шестая, помедлив, целует всего,
Губами едва ли касаясь.
Наш рыцарь хитер: не торопится встать,
Глаза приоткрыть поскорее;
При свете луны остается лежать,
Русалками нежно взлелеян.
(Перевод с немецкого Мейснера)
Русалки
Всё тихо, всё спит; с неба месяц глядит,
Песчаная отмель сияет,
На береге рыцарь прелестный лежит,
Лежит он и сладко мечтает.
Блестящи, воздушны, одна за другой
Из моря русалки выходят,
Несутся все к юноше резвой толпой
И глаз с него светлых не сводят.
И вот уже рядом одна с ним сидит,
Пером в его шляпе играя,
На поясе цепь от меча шевелит
И перевязь гладит другая.
А вот уже и третья, лукаво смеясь,
У юноши меч отнимает,
Одною рукою на меч оперлась,
Другой его кудри ласкает.
Четвёртая пляшет, порхает пред ним,
Вздыхает и шепчет уныло:
О, если б любовником был ты моим,
Цвет юношей, рыцарь мой милый!
А пятая за руку нежно берёт
И белую руку целует,
Шестая устами к устам его льнёт,
И грудь ей желанье волнует.
Хитрец не шелохнётся… Что их пугать?
И крепче смыкает он очи…
Ему тут с русалками любо лежать
В сияньи скребрянной ночи.
(Перевод с немецкого Лебедева)
Лорелей
Не знаю, о чем я тоскую.
Покоя душе моей нет.
Забыть ни на миг не могу я
Преданье далеких лет.
Дохнуло прохладой. Темнеет.
Струится река в тишине.
Вершина горы пламенеет
Над Рейном в закатном огне.
Девушка в светлом наряде
Сидит над обрывом крутым,
И блещут, как золото, пряди
Под гребнем ее золотым.
Проводит по золоту гребнем
И песню поет она.
И власти и силы волшебной
Зовущая песня полна.
Пловец в челноке беззащитном
С тоскою глядит в вышину.
Несется он к скалам гранитным,
Но видит ее одну.
А скалы кругом все отвесней,
А волны — круче и злей.
И, верно, погубит песней
Пловца и челнок Лорелей.
(Перевод с немецкого Маршака)
Лорелея
Не знаю, что значит такое,
Что скорбью я смущён;
Давно не даёт покоя
Мне сказка старых времён.
Прохладой сумерки веют,
И Рейна тих простор.
В вечерних лучах алеют
Вершины дальних гор.
Над страшной высотою
Девушка дивной красы
Одеждой горит золотою,
Играет златом косы.
Златым убирает гребнем.
И песню поёт она:
В её чудесном пенье
Тревога затаена.
Пловца на лодочке малой
Дикой тоской полонит;
Забывая подводные скалы,
Он только наверх глядит.
Пловец и лодочка, знаю,
Погибнут среди зыбей;
И всякий так погибает
От песен Лорелей.
(Перевод с немецкого Блока)
Лорелея
Бог весть, отчего так нежданно
Тоска мне всю душу щемит,
И в памяти так неустанно
Старинная песня звучит?
Прохладой и сумраком веет;
День выждал вечерней поры;
Рейн катится тихо, и рдеет,
Вся в искрах, вершина горы.
Взошла на утёсы крутые
И села девица-краса,
И чешет свои золотые,
Что солнечный луч, волоса
Их чешет она, распевая, —
И гребень у ней золотой, —
А песня такая чудная,
Что нет и на свете другой.
И обмер рыбак запоздалый
И, песню заслышавши ту,
Забыл про подводные скалы
И смотрит туда — в высоту...
Мне кажется, так вот и канет
Челнок, ведь рыбак без ума,
Ведь песней призывною манит
Его Лорелея сама.
(Перевод с немецкого Льва Мей)
Лорелей
Что значит, не пойму я...
Тоскою душа смятена.
Тревожит меня неотступно
Старинная сказка одна.
Прохладно. Всё светом вечерним
Таинственно озарено.
Вершины гор над Рейном
Закатное пьют вино.
На троне — прекрасная дева,
А троном — высокий утёс.
Пламенеет колец её жарче
Червонное золото кос.
Расплела золотые косы
И песню поёт она,
Которая неодолимой,
Чарующей силы полна.
Гребца в его маленькой лодке
Та песня зовёт и манит.
Не видит он пенных бурунов,
Он только наверх глядит.
Погибнет гребец неизбежно
В лодочке утлой своей,
Погибнет, пленённый песней
Волшебницы Лорелей.
(Перевод с немецкого Вольпина)
Лорелея
И горюя и тоскуя,
Чем мечты мои полны?
Позабыть всё не могу я
Небылицу старины.
Тихо Реин протекает,
Вечер светел и без туч,
И блестит и догорает
На утёсах солнца луч.
Села на скалу крутую
Дева, вся облита им;
Чешет косу золотую,
Чешет гребнем золотым.
Чешет косу золотую
И поёт при плеске вод
Песню, словно неземную,
Песню дивную поёт.
И пловец тоскою страстной
Поражён и упоён,
Не глядит на путь опасный,
Только деву видит он.
Скоро волны, свирепея,
Разобьют челнок с пловцом;
И певица Лорелея
Виновата будет в том.
(Перевод с немецкого Павловой)
Лорелея
Не знаю, что стало со мною,
Печалью душа смущена.
Мне все не дает покою
Старинная сказка одна.
День меркнет. Свежеет в долине,
И Рейн дремотой объят.
Лишь на одной вершине
Еще пылает закат.
Там девушка, песнь распевая,
Сидит высоко над водой.
Одежда на ней золотая,
И гребень в руке — золотой.
И кос ее золото вьется,
И чешет их гребнем она,
И песня волшебная льется,
Так странно сильна и нежна.
И, силой плененный могучей,
Гребец не глядит на волну,
Он рифов не видит под кручей, —
Он смотрит туда, в вышину.
Я знаю, волна, свирепея,
Навеки сомкнется над ним, —
И это все Лорелея
Сделала пеньем своим.
(Перевод с немецкого Вильгельма Левика)
Лорелей
Что б значило это, не знаю,
Печален я так отчего?
Но древняя сказка чуднАя,
Нейдет из ума моего.
Прохладно, уже вечереет,
И мимо Рейн тихо течет,
А рядом гора пламенеет
В закатном сверканье высот.
Красотка на самой вершине,
Сидит всем на диво одна.
Блестит на златой пелерине
Волос золотая копна.
И гребнем из золота чешет
Она косы, да песнь поет.
Мелодия ласково тешит;
Так сладостна, будто зовет.
Рыбак вон на лодочке малой
Внимает той песне с тоской:
Не видит прибрежные скалы,
Прикован взор лишь к деве той.
Я думаю, волны проглотят,
И лодку ту, и рыбака:
Когда Лорелей петь охота,
Погибель ждет наверняка!
(Перевод с немецкого Ольги Славянки)
Ирина Бутримова
Сказочная ночь
Есть в лесу дремучем, тёмном
Позабытый всеми пруд.
В том пруду, покрытом ряской,
Две русалочки живут.
Ночью выплыли на берег
Чтоб погреться под луной.
Им поёт, чтоб не скучали
Серенаду Водяной.
Начинается веселье,
Будут петь всю ночь сверчки,
А поляну перед прудом
Освещают светлячки.
Ухает на ели филин,
Крутит круглой головой,
А над самою водою
Мотыльков танцует рой.
А пока квартет лягушек
Песню пел на берегу,
Все над лесом увидали
Злую Бабушку-Ягу.
Приземлилась на полянке,
Грозно стукнула метлой.
Испугался злую бабку
Мотыльков весёлый рой.
«Это что вы расшумелись,
Не даёте спать совсем!
Коль сейчас не прекратите,
Заколдую всех и съем».
Водяной сказал: «Бабуся,
Ну, зачем же так серчать!
Подходи, садись поближе,
Будем вместе подпевать!»
И оттаяла старушка,
В лес забросила метлу,
Так плясала, что лягушки
Сразу спрятались в пруду.
Началось опять веселье
На полянке у пруда.
Все смеялись, песни пели
Аж до самого утра!
А под утро всё затихло
У заросшего пруда:
Водяной нырнул под ряску,
Улетела спать Яга,
В омут уплыли Русалки,
Скрылись в травке Мотыльки,
Желтоглазые кувшинки
Развернули лепестки.
Дышит утренней прохладой
Вся лесная сторона.
Отыскать бы мне тропинку
До заросшего пруда,
Там кругом гуляют сказки,
Я хочу их записать,
Чтоб потом Коту на ушко
Потихоньку нашептать.
Хитрый Кот, когда услышит
Сказку новую мою,
Желтый глаз слегка прищурит
И расскажет мне свою.
Марина Кукина
Русалка
Как гладь лесного озера — глаза,
Она как все, и все-таки другая.
Все выразив, ни слова не сказав,
Влюбленных красотой своей пугает.
Коль рождена она во мраке вод,
Ей невозможно будет утопиться
И вот — живет, тоскует, но живет.
Всю жизнь — к покою вечному стремится.
Александр Блок
Александр Александрович Блок (1880-1921), русский поэт. Начинал в духе символизма («Стихи о Прекрасной Даме»). Лирика Блока, по своей «стихийности» близкая музыке, формировалась под воздействием романса. Октябрьскую революцию пытался осмыслить в поэме «Двенадцать», публицистике. Переосмысление революционных событий сопровождалось глубоким кризисом и депрессией.
Сирин и Алконост
Густых кудрей откинув волны,
Закинув голову назад,
Бросает Сирин счастья полный,
Блаженств нездешних полный взгляд.
И, затаив в груди дыханье,
Перистый стан лучам открыв,
Вдыхает всё благоуханье,
Весны неведомой прилив...
И нега мощного усилья
Слезой туманит блеск очей...
Вот, вот, сейчас распустит крылья
И улетит в снопах лучей!
Другая — вся печалью мощной
Истощена, изнурена...
Тоской вседневной и всенощной
Вся грудь высокая полна...
Напев звучит глубоким стоном,
В груди рыданье залегло,
И над ее ветвистым троном
Нависло черное крыло...
Вдали — багровые зарницы,
Небес померкла бирюза...
И с окровавленной ресницы
Катится тяжкая слеза...
Гамаюн, птица вещая
На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облечённых,
Она вещает и поёт,
Не в силах крыл поднять смятенных…
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых…
Предвечным ужасом объят,
Прекрасный лик горит любовью,
Но вещей правдою звучат
Уста, запёкшиеся кровью!..
Анна Ахматова
Анна Андреевна Ахматова (Горенко, 1889-1966) — один из крупнейших русских поэтов XX века, писатель, литературовед, литературный критик, переводчик. Судьба поэтессы трагична. Репрессиям были подвергнуты трое близких ей людей: муж (расстрелян в 1921 году), Николай Пунин, спутник её жизни в 1930-е годы (погиб в лагере в 1953 году), единственный сын Лев Гумилёв провёл в заключении более 10 лет). Горе вдовы и матери заключенного «врагов народа» отражён в апогее творчества Ахматовой — поэме «Реквием».
Признанная классиком отечественной поэзии ещё в 1920-е годы, Ахматова подвергалась замалчиванию, цензуре и травле, многие её произведения не были опубликованы не только при жизни автора, но и в течение более чем двух десятилетий после её смерти.
Гамаюн
«Я смертельна для тех, кто нежен и юн.
Я птица печали. Я — Гамаюн.
Но тебя, сероглазый, не трону, иди.
Глаза я закрою, я крылья сложу на груди,
Чтоб, меня не заметив, ты верной дорогой пошел.
Я замру, я умру, чтобы ты свое счастье нашел...»
Так пел Гамаюн среди черных осенних ветвей,
Но путник свернул с осиянной дороги своей.
Владимир Высоцкий
Владимир Семёнович Высоцкий (1938-1980) — советский поэт и автор-исполнитель песен, актёр, автор прозаических произведений. Лауреат Государственной премии СССР (посмертно). Владимир Высоцкий сыграл десятки ролей в театре и кино. Актёр Театра драмы и комедии на Таганке в Москве.
Владимир Высоцкий вошёл в историю как автор-исполнитель своих песен под семиструнную «русскую» гитару. По итогам опроса ВЦИОМ, проводившегося в 2010 году, Высоцкий занял второе место в списке «кумиров XX века» после Юрия Гагарина.
Купола (Михаилу Шемякину)
Как засмотрится мне нынче, как задышится?
Воздух крут перед грозой, крут да вязок.
Что споется мне сегодня, что услышится?
Птицы вещие поют — да все из сказок.
Птица Сирин мне радостно скалится —
Веселит, зазывает из гнезд,
А напротив — тоскует-печалится,
Травит душу чудной Алконост.
Словно семь заветных струн
Зазвенели в свой черед —
Это птица Гамаюн
Надежду подает!
В синем небе, колокольнями проколотом,-
Медный колокол, медный колокол —
То ль возрадовался, то ли осерчал...
Купола в России кроют чистым золотом —
Чтобы чаще Господь замечал.
Я стою, как перед вечною загадкою,
Пред великою да сказочной страною —
Перед солоно — да горько-кисло-сладкою,
Голубою, родниковою, ржаною.
Грязью чавкая жирной да ржавою,
Вязнут лошади по стремена,
Но влекут меня сонной державою,
Что раскисла, опухла от сна.
Словно семь богатых лун
На пути моем встает —
То птица Гамаюн
Надежду подает!
Душу, сбитую утратами да тратами,
Душу, стертую перекатами, —
Если до крови лоскут истончал,
Залатаю золотыми я заплатами —
Чтобы чаще Господь замечал!