Портреты Карла Брюллова

Автопортет, 1833

Портрет Завьялова, 1844

Последний день Помпеи, фрагмент изображает художника

Автопортрет, 1848

Карл Павлович Брюллов (Karl Briullov) (1799-1852), русский художник.
Родился 12 декабря 1799 года в Петербурге. Его предки были обрусевшими выходцами из Франции. Настоящая фамилия художника звучала «Брюлло». Прадед Георг приехал в Петербург и стал работать лепщиком на Императорском фарфоровом заводе. Отец будущего живописца Павел Иванович был одарен различными талантами, занимался резьбой по дереву и миниатюрной живописью. Благодаря своим успехам, в 1793 он был избран академиком петербургской Академии художеств и преподавал в классе орнаментальной скульптуры. Павел Брюлло был дважды женат. От первого брака — сын Федор, от второго брака появились на свет четыре сына — Александр, Карл, Павел, Иван и две дочери — Мария и Юлия. Все семеро детей в семье обладали художественными талантами. Пятеро сыновей стали художниками.
Но слава, выпавшая на долю Карла, затмила успехи братьев. Мальчик так любил рисовать, казалось, карандаш стал продолжением его руки. Между тем он рос слабым и тщедушным ребенком и был истощен золотухой настолько, что «стал предметом отвращения для своих родителей». Семь лет он практически не вставал с постели. Но отец был очень строг к нему, и заставлял рисовать его положенное число фигурок, лошадок, наравне с остальными братьями. Если Карл не мог или не успевал это сделать, то самым меньшим наказанием для него было остаться без еды. А однажды за подобную провинность ребенок получил от строгого отца такую затрещину, что на всю жизнь оглох на левое ухо. Отец считал своего третьего, Карла, самым неудачным, хоть по таланту Карл и опережал братьев . . .
Все его братья учились в Академии художеств и он (десяти лет) также поступил туда. Карл закончил академию через 12 лет с «целой пригоршней» золотых и серебряных медалей. Лучшая работа Брюллова периода обучения — «Нарцисс, любующийся своим отражением в воде». За картину «Явление трех ангелов у дуба Мамврийского» он получил Большую золотую медаль. Но в том же году вышло постановление, чтобы молодые художники отправлялись заграницу лишь спустя три года по окончании ими курса.
НО, заказчикам Кикину и Мамонову понравились портреты, выполненные Брюлло. Эти заказчики, потом и вошли в совет Общества поощрения худож­ников. По их просьбе Карл создал картины «Эдип и Антигона» (Тюменский краеведческий му­зей) и «Раскаяние Полиника» (местонахождение неизвест­но), и тогда Общество поощрения художников пришло на ему помощь, постановив, не ожидая истечения трехлетнего срока отправить многообе­щающего юношу в Европу за свой счет. Карл неожиданно выдвинул условие, что поедет только со старшим братом Александром: «отец говорит, что из меня, быть может, ничего и не выйдет, а из брата непременно получится художник!» Дерзкую просьбу удовлетворили, назначив каждому из братьев по пять тысяч рублей в год. Перед отъездом с высочайшего разрешения императора Александра I братья русифицировали фамилию предков «Брюлло», доба­вив к ней русское окончание «въ» — теперь они стали Брюлловы.
С легкой душой новоиспеченные Брюлловы простились с родителями — это был единственный раз, когда отец расчувствовавшись, поцеловал отъезжающих на прощанье. Братья уезжали на четыре года, но для Карла они растянулись почти на четырнадцать лет и он не увидит больше ни родителей, ни младших братьев.
Первым делом Брюлловы сняли дешевую мастерскую в Риме. Началось беспечное житье: гуляние, натурщицы... Но брат Александр в конце концов спохватился и принялся за работу. Карл же месяц за месяцем весело прожигал жизнь. И только когда угроза лишения пансиона нависла над ним как грозовая туча, Карл наконец взялся за кисть.
Картину из римской жизни «Итальянское утро» Брюллов отправил в Россию, и она была тепло встречена современниками. Общество поощрения художников подарило произведение императору. Он тут же пожаловал Брюллову бриллиантовый перстень и поручил написать парную картину. Ею стал «Итальянский полдень». НО, эта картина не понравилась Обществу Поощрения художников из-за сюжета, неподобающего с точки зрения высокого искусства. Брюллов с негодованием отнесся к критике и сам в 1829 году разорвал отношения с Обществом, на чьи деньги он и находился в Италии, и отказался от пенсиона. Брюллов мог себе это позволить потому, что его известность способствовала выполнению множества заказов, что он делал весьма охотно. Вообще-то, Брюллов был очень строптивый человек.
В Италии Брюлловым написаны многие первоклассные портреты — «Всадница», «Портрет Вита­ли» ... Между прочим, он скопировал для петербургской академии художеств «Афинскую школу» Рафаэля. Увлекаясь памятниками классического прошлого, он создал ряд произ­ведений на мифологические темы. Стремясь к историческим темам, начинает в 1830 году работу над «Последним днем Помпеи» (побывав на месте раскопок древнеримского города, разрушенного извержением Везувия). Эту картину заказал Анатолий Николаевич Демидов — прожигавший наследство в Италии меценат, чудаковатый потомок промышленников Демидовых. Трагическое по­лотно становится в ряд характерных для романтизма «картин-катастроф».
В этот период Карл стал частым гостем в салоне княгини Зинаиды Волконской. На ее вилле на Эсквилинском холме всегда царило веселое оживление, здесь не было места манерности и пошлости. В один из вечеров в гостиную зашла невероятно красивая итальянка в подчеркивающем ее южную красоту красном платье. Брюллов был удивлен, когда «итальянку» представили как графиню Юлию Пав­ловну Самойлову. Так начался роман, который продолжался десятки лет, то угасая, то вспыхивая с новой силой.
В Юлии Павловне Брюллов нашел не только схожий темперамент — оба были людьми пламенными и увлекающимися. Она стала для него главной музой, чьи черты он, кажется, готов был переносить на полотно постоянно. В «Последнем дне Помпеи» графиня изображена сразу в трех ипостасях: матери, прижимающей к себе дочерей; женщине с кувшином на голове; жене, обнимающей ребенка, пока муж укрывает ее плащом.
Работа над «Помпеей» продолжалась почти три года. Картина (размером 456 x 651 см) была высоко оценена. Ее показали и в Риме, и в Милане. Художника избрали почетным членом нескольких итальянских академий искусств. В Париже, где картина демонстрировалась с не меньшим успехом, Брюллову была присуждена Золотая медаль. «Помпея» производит сенсацию и в России, о ней восторженно пишут Пушкин, Гоголь, Герцен ... «Последним днем Помпеи», как и «Медный змий» Бруни, составили эпоху в русской живописи. По исторической живописи Брюллов написал также «Смерть Инесы де Кастро», и «Осаду Пскова».
В 1835 году Брюллов принял участие в экспедиции Орлова-Давыдова в Грецию и Турцию, во время которой сделал много натурных рисунков и акварелей. В декабре 1835 года после двенадцатилетнего отсутствия Брюллов вернулся на родину. Несмотря на стеснительные рамки службы в Академии и необходимость выполнять заказы царского двора, петербургский период творчества художника плодотворен. Этому благоприятствовали дружеские связи Брюллова с выдающи­мися людьми эпохи, среди которых надо назвать Пушкина и Глинку. В числе восьмидесяти портретов, написанных в эти годы, — портреты скульптора Витали, сестер Шишмаревых, баснописца Крылова, певицы Петровой... Портрет Жуковского художник написал специально для лотереи, оставившей средства для выкупа из крепостной неволи Тараса Шевченко.
Помимо портретов Брюллов делал иллюстрации к произведениям Пушкина, участвовал в росписях строящегося Исаакиевского собора. Мастеру предложили расписать плафон (внутренняя часть главного купола) и барабан (основание купола), а также создать серию картин на тему «Страстей Христовых». К 1848 году он подготовил все эскизы и с энтузиазмом приступил к работе.
Однако завершить начатое мастер не сумел: в сыром недостроенном храме у него обострилась болезнь легких, и он был вынужден отправиться за границу на лечение. В Россию Брюллов больше не вернулся. Пребывание на острове Мадейра восстановило было его силы, но с приездом в Италию, он опять почувствовал себя худо и 23 июня 1852 умер в Марчиано, близ Рима. Он похоронен на кладбище Монте-Тестаччио в Риме.

Картины Брюллова на мифологические и античные сюжеты:

Спящая Юнона и парка с младенцем Геркулесом, 1845, эскиз	Спящая Юнона, 1850
Нарцисс, 1819	Диана, Эндимион и Сатир, 1849

Эдип и Антигона, 1821	Персей и Андромеда, 1810	Сатир и вакханка, 1824
Прощание Дианы с Аполлоном, Затмение солнца, 1852, для Пулковской обсерватории	Гений искусства, 1817	Аполлон на колеснице, 1846, для Пулковской обсерватории
Храм Аполлона в Фигалии, 1835	Внутренний вид храма Аполлона в Фигалии	Дельфы, долина, 1835

Последний день Помпеи, 1833, Русский музей

B 1827 году художник познакомился с графиней Юлией Павловной Самойловой, ставшей для него художе­ственным идеалом, ближайшим другом и единственной любовью. Ее красота была равна идущей из сердца доброте. Брюллов с упоением писал ее портреты.
Вместе с Самойловой Карл отправляется осматривать развалины Помпеи и Геркуланума, даже не подозревая, что эта поездка приведет его к самой вершине творчества. Брюллов был потрясен увиденным — знание о трагедии не смогло затмить остроты восприятия. Художник почувствовал, что нигде больше не найти такой поразительной картины внезапно прервавшейся жизни. Жители древней Помпеи своей гибелью заслужили бессмертие. Брюллов еще не раз возвращался в разрушенный город, перед его мысленным взором вставала картина, на которой слепая стихия не просто отнимала человеческие жизни, но и обнажала души.
Картина «Последний день Помпеи», написанная Брюлловым в Риме, принесла автору всевропейскую извест­ность. Ей посвящает стихи Пушкин, о ней пишет статью Гоголь, говорит в своих произведениях Лермонтов.
В 1834 году «Последний день Помпеи» экспонируется в Салоне в Париже. Автор получает первую золотую медаль. Картина на корабле отправляется в Петербург, выставляется в Эрмитаже, в Академии художеств, производит огромное впечатление на русскую общественность. Художник получает Орден Святой Анны.
Помпеи 24 августа 79 года нашей эры в результате сильнейшего вулканического извержения был залит лавой и засыпан камнями и пеплом. Две тысячи жителей (которых было около 30 000) погибли на улицах во время панического бегства. Более полутора тысяч лет город оставался погребенным под землей и забытым. Лишь в конце XVI века при производстве земляных работ было случайно обнаружено место, где некогда находилось погибшее римское поселение. С 1748 года начались археологические раскопки, особенно оживившиеся в первых десятилетиях XIX века.
Пролежавший почти 17 столетий под пеплом, город прекрасно сохранился, он как бы застыл в своем расцвете. Когда под ударами заступа открылись картины гибели людей, страшные человеческие драмы—стал зримым ужасающий размах этой катастрофы и ее внезапность. Перед взором Брюллова точно ожило давнее событие. Потрясенный и взволнованный художник силой своего таланта и богатого воображения воссоздал его на огромном холсте.
В разработке сюжета Брюллов следовал описанию события, оставленному Плинием Младшим в письме к римскому историку Тациту. Стремясь к наибольшей достоверности изображения, Брюллов изучил материалы раскопок и исторические документы. Архитектурные сооружения на картине восстановлены им по древним памятникам, предметы домашнего обихода и женские драгоценности скопированы с экспонатов Неаполитанского музея. Фигуры и головы людей написаны в с натуры, с жителей Рима. Многочисленные наброски и эскизы картины показывают стремление автора к максимальной выразительности.
Увидав картину, восхищенный Пушкин написал стихотворение:

Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется — с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом.
Толпами, стар и млад, под воспаленным
Под каменным дождем бежит из града вон.

Гоголь посвятил восторженную статью картине, в ней он выразил мнение передовых людей своего времени о «Помпее» как об одном нз ярких явлений XIX века:

«Страсти, чувства, верные, огненные, выражаются на таком прекрасном облике, в таком прекрасном человеке, что наслаждаешься до упоения... У Брюллова... человек является для того, чтобы показать всю красоту свою, все верховное изящество своей природы... Его фигуры прекрасны при всём ужасе своего положения. Они заглушают его своей красотой».

Стремясь выразить разнообразные психологические состояния и оттенки чувств жителей гибнущего города, Брюллов построил картину как отдельные эпизоды, на первый взгляд, не связанные между собой. Связь становится ясной при одновременном охвате взглядом всей картины. Черный мрак навис над землей, кровавое зарево пылало у горизонта, вздрагивала земля, рушились здания, тьму разрывала ужасная молния. В лицах некоторых фигур узнаются черты современников, а в девушке с кувшином и в матери семейной группы — Юлии Самойловой.

Все фигуры в картине поражают скульптурной объемностью и пластикой, кажется, их можно обойти кругом. Колорит резок, «краски горят и мечутся в глаза, дышат внутренней музыкой».
В этой работе художник слил воедино тенденции классицизма, пылкость романтизма и черты новой, только зарождающейся школы реализма. И хотя падающие колонны парят в воздухе, пепел не испачкал ни одежд, ни лиц, не видно увечий и крови, впечатление от картины потрясает. «Один он со своими сочинениями совершенно дотрагивается до сердца, без чего что такое историческая живопись», — сказал о своем восприятии Иванов.

Картины Карла Брюллова на библейские сюжеты:

Пифферари перед образом Мадонны, 1825	Монахини монастыря Святого Сердца в Риме, поющие у органа, 1849	У лютеранской церкви, 1825
Поцелуй Иуды	Возвращение папы Пия IX в Рим, 1850, Sotheby’s, Лондон 2007 – $ 396 663	Взятие пророка Илии на небо
Вирсавия, 1832	Явление Аврааму трех ангелов у дуба Мамврийского, 1821	Вечерня, 1825
Спаситель в темнице, 1834	Спаситель в терновом венце, 1849	Христос воскресший, 1840
Бичевание Христа, 1834	Бичевание Христа, роспись в интерьере Исаакиевского собора	Христос во гробе, 1846
Благословение детей, 1824	Распятие, 1838, заалтарный образ лютеранской церкви Святых Петра и Павла	Взятие Богоматери на небо, 1842

Архангел Гавриил, работа брата Фёдора	Архангел Михаил работа брата Фёдора	Икона святого Алексия работа брата Фёдора	Христос в окружении римских воинов работа брата Фёдора
Архистратиг Михаил, мозаика по эскизу Федора Брюллова	Святой князь Новгородский Николай, мозаика по эскизу Федора Брюллова	Князь Владимир и княгиня Ольга, мозаика по эскизу Федора Брюллова	Мария Магдалина и царица Александра, мозаика по эскизу Федора Брюллова
Голова апостола Петра	Голова апостола	Голова Иоанна Крестителя	Голова Иоанна Богослова
Апостол Лука, мозаика по картону Брюллова	Апостол Марк, мозаика по картону Брюллова	Апостол Матфей, мозаика по картону Брюллова	Евангелист Иоанн, мозаика по картону Брюллова

Скрижали с заповедями, Федор Брюллов

Сосуд жизни, Федор Брюллов

Купол Исаакиевского собора (816 м2)

Богоматерь во славе в окружении святых, 1846, фрагмент

Богоматерь во славе в окружении святых, 1846, эскиз

Сюжет росписи — изображены молящаяся Мария в окружении двух Иоаннов (Крестителя и Богослова)
с апостолом Петром и странноватым в библейском обществе Александром Невским, а в диаметральной группе
— святые Екатерина, Анна и Елизавета. Рядом святые покровители царствовавшего Дома Романовых.
В потрясении от такой задачи Брюллов и выговорил однажды: «Мне тесно, я бы теперь расписал небо».

Апостол Петр, лютеранская церковь святых Петра и Павла на Невском проспекте, 1837

Христос во славе с атрибутами страданий, эскиз для Храма Христа Спасителя, 1840

Апостол Павел, лютеранская церковь святых Петра и Павла на Невском проспекте, 1837

Царские врата, Палаццо Чернышевых, Рим, Италия

Шесть медальонов (диаметром 35см), расположены симметрично по три в каждой створке дверей. На верхних двух медальонах изображена сцена благовещения; слева — архангел Гавриил, справа — богоматерь; на остальных четырех медальонах написаны образы евангелистов.
Брюллов не был религиозным человеком. В его живописи на священные темы нет и тени мистики и религиозного экстаза. Художник слишком сильно впитал в себя заветы великих мастеров Возрождения, для которых библейские сюжеты были только предлогом для изображения человеческих страданий и страстей, и поэтому при трактовке религиозных сюжетов никогда не сбивался на византизм, насаждавшийся Николаем I.
Легок и воздушен написанный в серебристых тонах образ Гавриила. Нежен и хрупок образ потупившей взор богоматери (в работе ощущается влияние Рафаэля). Полон вдохновения и энергии взор молодого Иоанна, поражающего античной красотой. Веет мудростью от евангелистов-старцев: Марка, Луки, Матфея. Перед нами живые люди, в чертах которых нет и намека на религиозную отрешенность.
До нашего времени дошло не так много работ Брюллова на религиозные темы. Какие-то из них помешала довести до конца болезнь художника. Другие погибли, а третьи картины утрачены. Поэтому такой интерес представляет роспись «царских врат», позволяющая увидеть наименее изученную сторону в многогранном творчестве великого живописца, проследить эволюцию художественных критериев молодого Брюллова при трактовке религиозной тематики.

Архангел Гавриил	Богоматерь	Евангелист Марк
Евангелист Матфей	Евангелист Иоанн	Евангелист Лука

Портреты Карла Брюллова:

Гадающая Светлана, 1836	Турчанка, 1838	Актриса Екатерина Семёновна Семенова, 1836
Светлейшая княгиня Мария Петровна Волконская, 1842	Княжна Стефания Радзивилл, графиня Витгенштейн, 1830	Княгиня Аврора Карловна Шернваль-Демидова-Карамзина

Княжна Каролина Эмилия Луиза Валерия Стефания Радзивилл, в замужестве графиня Вит­генштейн — фрейлина, единственная дочь князя Доминика Радзивилла из древнего польского рода, наследница огромных владений на территории современных Литвы и Белоруссии.
Отец Стефании погиб в бою, когда ей было три года. Мать её имела скандальную известность в свете и не занималась дочерью. С пятилетнего возраста она воспитывалась в Екатерининском инс­титуте благородных девиц в Петербурге. Стройная, грациозная, с благородными порывами души юная Стефания после выпуска была взята фрейлиной в свиту императрицы Марии Федоровны. Она считалась красивейшей невестой и, что немаловажно, самой богатой невестой Европы.
Наблюдательная внучка Кутузова, Долли Фикельмон писала: «...высокая, стройная, с тонкими и нежными чертами, скромный, кроткий вид, бескрайне учтива, застенчива и очень молода. Абсолютное отсутствие претенциозности придает ей истинное очарование. Она — олицетворение душевной чистоты и счастья».
С миллионом гектаров и несколькими замками Стефания могла быть и дурнушкой, ее все равно бы воспевали как красавицу. Женихов ей искали активно все. «Отпускать» богатейшую невесту замуж в Европу не входило и в планы российской императрицы Марии Федоровны: она искала ей жениха среди принцев в России лично.
Стефания выбрала мужа сама. Понравился ей граф Лев Петрович Витгенштейн, который служил в Кавалергардском полку и был назначен адъютантом к императору Николаю I. Но потом выяснилась его причастность к восстанию декабристов; его помиловали по личному распоряжению царя исключительно из-за заслуг графа-отца, именитого генерал-фельдмаршала и героя Наполеоновских войн.
Стефанию, видимо, это мало волновало. Лев Петрович был ее старше на 10 лет, хорош собой. Графу дали понять через общих знакомых, что если он посватается, его предложение будет при­нято. Императрица Мария Федоровна брак одобрила и присутствовала на венчании в Зимнем дворце. А ее сын Николай I на венчании отсутствовал: так он выразил свое недовольство участием Льва в восстании. Молодые сильно на него за это обиделись, хотя по признанию заго­ворщиков, именно Лев Витгенштейн должен был зако­лоть кинжалом царя.
Жили в собственном доме в Петербурге, у супругов родилась прелестная девочка. Беремен­ность протекала весьма интересно: княжна постоянно хотела кушать свечи (ей хотелось есть воск). Их от нее прятали.
Вскоре она узнала, что больна туберкулёзом. Чета уехала в Рим, затем переехала во Флоренцию, но здоровье княжны не улучшилось. Там взыг­ра­ли польские корни Стефании и обида на русского царя: супруги стали противниками всего рус­ского. В 1831 году родился сын, болезнь графини не отступала, через год ее не стало. И было ей тогда всего 22 года.
Погребли Стефанию в имении Дружноселье, которое отец графа купил сыну за 2 года до свадьбы. В честь любимой супруги посреди живописного парка Лев Витгенштейн возвёл над её могилой красивейший костёл по проекту архитектора Александра Брюллова. По некоторым данным, в его оформлении принимал участие и брат архитектора — живописец Карл Брюллов, расписав костёл изнутри. Сооружение славилось своими скульптурами, находившимися в специальных выступах на цокольном этаже и на расположенных над ним двух ярусах основного этажа. В храме были богатые интерьеры: дубовый паркет, мраморные скамьи. Звуки органа, доно­сящиеся из костёла, были слышны во всём парке... Со временем костёл стал родовой усыпальницей Витген­штейнов.
В период Октябрьской революции костёл были разграблен, росписи на внутренней стороне купола уничтожены, всё внутреннее убранство утрачено, саркофаги из родового склепа бесследно исчезли. В наше время костёл дограбили и изуродовали вандалы, а мраморные над­гробия использовали торговцы для разделки мяса. Видно, что место никак не охраняется, но попытки приостановить распад есть, все входы заколочены, но так или иначе эта достопримеча­тельность превращается в прах. Сейчас это здание стоит заброшенное и исписанное «любителями» оставить свой след в мировой архитектуре. Фотографы обычно выбирают ракурсы, чтобы не пока­зывать следы современного «искусства», но все равно видны надписи на здании.
Говорят в подвале и в склепе и посейчас обитают приведения и духи убитых, которые пришли в очернённое вандалами святое место.

...Давно я только сплю и вижу,
Чтоб за нее подраться мне,
Вели она — весь мир обижу,
Пройду от Стрельны до Парижу
Один, пешком иль на коне...

...Она готова хоть в пустыню
Бежать со мной, презрев молву.
Хотите знать мою богиню,
Мою Варшавскую графиню?
Нет! Ни за что не назову!
/строки А. Пушкина,
посвященные Стефании/

———————————————————————————————————————————

Княгиня Аврора Карловна Шернваль–Демидова–Карамзина славилась своей изумительной красотой и добротой. С именем Авроры Шернваль связана легенда о знаменитом крейсере «Аврора», давшим сигнал к штурму Зимнего дворца, тем самым ознаменовав конец российской империи. Это имя крейсер получило в наследство от одноименного фрегата, участвовавшего в Крымской войне. Если верить легенде, именно в честь Авроры Шернваль был назван парусный корабль, а значит и «роковой» крейсер. Но в веках память об Авроре Демидовой жива, благодаря подарку, который сделал ей муж: вскоре после свадьбы, в 1836 году, Павел Демидов, влюбленный до безумия в свою жену Аврору (трижды просил ее руки), заказал ее портрет у «Великого Карла». Так в Росии называли Карла Брюллова. Художник долго работал над этой картиной и создал настоящий шедевр.
Молодая женщина спокойно сидит на диванчике золотистого цвета, окруженная сочным вишневым аккордом дорогой драпировки. Вся ее фигура освещена солнцем, а тело светится и дышит, согретое теплом его прикосновений. На нежных щеках тает румянец студеного февраля. Темно-русые во­лосы, обрамляющие лоб и виски аккуратными прядями, увенчаны модным тюрбаном, искусно сви­тым из серой и зеленой переливчатых тканей с золотым рисунком, с ниспадающей длинной бахро­мой. Едва заметная мягкая улыбка, играющая в уголках губ, но в глазах таится глубокая печаль . . .
По свидетельству современников, Аврора была женщина ослепительной красоты, необыкновен­ного обаяния и большого ума. На нее обратила внимание императрица Александра Федоровна, и девушка становится фрей­линой двора. Императрица души не чаяла в Авроре, а Николай I не уставал высказывать свое восхищение ей. Удивительную красоту Авроры воспевали поэты, в нее безумно влюблялись, ее боготворили. Среди поклонни­ков новой примадонны были замеча­тельные поэты Баратынский и Пушкин, Жуковский и Тютчев. Композитор Вильегорский написал на слова Вяземского романс-мазурку с символическим названием «Аврора». Безнадежно влюбленный в Аврору офицер Евгений Баратынский посвятил юной красавице чудесные строки:

Выдь, дохни нам упоеньем,           Соименница зари;           Всех румяным появленьем           Оживи и озари!           Пылкий юноша не сводит           Взоров с милой и порой           Мыслит, с тихою тоской:           «Для кого она выводит           Солнце счастья за собой?»

Её жизнь часто омрачалась утратами близких ей людей, за что её прозвали «роковой Авророй». По семейной легенде Шернваль, Аврора была проклята при рождении. Отец Авроры опасался, что городской доктор не успеет приехать к родам его жены и велел поскорей привести бабку-повитуху из ближайших окрестностей. Ему привели старуху такой неприятной внешности, что будущая мать испугалась.
«Уведите — от нее смертью веет!» — закричала госпожа.
Бабка оказалась колдуньей и произнесла свое проклятье:
«Смертью? Так пусть смерть при тебе и останется! Ты родишь дочь, будет она краса­вицей, но всех, кто ее полюбит, ждет могила!» Слуги так испугались колдуньи, что не посмели ее задержать. Шептались, что к ним явилась сама злая троллиха. Утром родилась Аврора, получившая имя античной богини утренней зари. Конечно, проклятье ведьмы от Авроры старательно скрывали.
Первый жених Авроры был родом из Финляндии, но он неожиданно скончался в канун готовящегося бракосочетания. Второй её жених — бесшабашный кутила, «синеглазый демон» и любовь её юности, поручик Александр Муханов. Впервые их встреча произошла еще в Финляндии, где служил Муханов. Спустя много лет, уже в Петербурге, он предложил ей руку и сердце. Была назначена свадьба, но, накануне Александр также умер — за несколько дней до торжества жених возвращался к невесте после дружеской пирушки на извозчике, накинув на плечи шинель. Промерзнув ранним утром, Муханов получил воспаление легких и скоропостижно скончался на руках у Авроры.
Ей шел двадцать седьмой год, когда в доме сестры она познакомилась с Павлом Николаевичем Демидовым, одним из самых завидных женихов России, тридца­тивосьмилетним промыш­ленником, известным коллекцио­нером, археологом. Демидов был баснословно богат — на его импе­рию работал практически весь Урал. Аврора покорила его сразу, но на его предложение дважды отвечала отказом — и тогда он обраща­ется за помощью к императрице. Дочь Николая I Ольга Николаевна, пишет в мемуарах: «Поль Демидов, богатый, но несимпатичный человек, хотел на ней жениться. Два раза она отказала ему, но это не смутило его, и он продолжал добиваться её руки. Только после того, как maman поговорила с ней, она сда­лась». Говорят, в благодарность за помощь Демидов преподнёс в дар императору малахитовый храм-ротонду.
А в качестве свадебного подарка он преподнес жене шкатулку из золота и платины, добытой на уральских рудниках, внутри которой на бархатной подушечке расположил четырехрядное ожерелье из жемчужин величиной с лесной орех и знаменитый уни­кальный в 53,33 карата алмаз «Санси» размером с голубиное яйцо — седьмой по величине брил­лиант в мире. Щедрые пожертвования в честь супруги для ее родного города. И, наконец, портрет жены, зака­занный лучшему живописцу России.

Этот алмаз с золотистым светом имел многовековую историю. Когда-то он был найден в Восточной Индии, побывал в руках шахов и султанов, но потом кто-то из путешественников доставил камушек в Европу.
Однажды алмаз попался на глаза герцогу Бургундскому Карлу Смелому и стал его талисманом, который должен был обезопасить его в сражениях и непременно принести счастье. Карл Смелый отдал камень на огранку, в результате которой он похудел со 101 карата (вес до огранки) до 53 карат. Герцог носил бриллиант, вправленный в его шлем. И когда состоялся поединок с самым сильным швейцарским бойцом, Карл выиграл благодаря тому, что противник был ослеплен солнечным зайчиком от бриллианта. Но вскоре Карл Смелый пал смертью храбрых и его доспехи достались мародёру, который продал бриллиант полковому капеллану за один гульден, а он, приняв его за осколок венецианского стекла, продал алмаз торговцу за 7 талеров.
С тех пор алмаз пошёл гулять по рукам бродячих торговцев. И в итоге владельцем необыкновен­ного камушка стал барон Николай Гарлей Санси. Его семья хранила эту драгоценность почти сто лет. Но в 1588 году родственники барона не устояли и откликнулись на просьбу французского короля, который хотел жемчужину на время заложить, чтоб на появившиеся деньги продолжить вербовку рекрутов. Доставить алмаз королю семейство Санси поручило одному из самых надёж­ных слуг. Но того по дороге убили. Впоследствии оказалось, что слуга, когда увидел разбойников, успел доверенное ему сокровище проглотить. Легенда гласит, что де Санси, веря в верность своего слуги, велел вскрыть тело и нашел камень. Позже бриллиант перекочевал в дом Генриха IV. Затем владелицей камня стала Мария Медичи, потом он попал к английскому королю Якову II и наконец украсил корону Людовика XVI. За чистей­шим желтым алмазом водилась не самая лучшая слава, большинство его владельцев в скорости умирали.
Потом алмаз вновь надолго исчез. В очередной раз он воскрес из небытия в 1830 году. Камушек стран­ным образом очутился в руках одного парижского ювелира, который был не прочь его продать. Но долго покупателя искать не пришлось. Алмаз сразу приглянулся Павлу Демидову. Он выложил за брил­лиант 500 тысяч франков, по сути, отдав зарплату рабочих всех своих заводов сразу за пять лет.

К несчастью, судьба не жаловала Аврору. Новый брак продлился 4 года, в 1840 году Павел скончался на ее руках, сгорев от скоротечной чахотки, оставив ей единственного сына Павла, будущего князя Сан-Донато. «Аврора Карловна страстно его любила, очень занималась его воспитанием и даже, кажется, насколько это было возможно, была с ним строга». После смерти мужа вдова Демидова покинула высший свет и шесть лет не снимала траурного платья. Она унаследовала огромное состояние Демидовых и нашла в себе силы достойно распорядиться им. Прежде всего она обратила внимание на нужды заводских рабочих: построила богадельню, родильный дом, несколько школ, создала фонд, деньги из которого шли на материальную помощь пострадавшим от несчастных случаев.

В 1846 году в 38 лет Аврора вновь вышла замуж за Андрея Карамзина, сына из­вестного историка. Чтобы уделять больше времени семье, Карамзин вышел в отставку. Почти десяти­летие, прошедшее после венчания, показалось Авроре прекрасным сном. Новый брак ее был счастливым. Наконец-то она получила то, к чему так стремилась — тихое семейное счастье. Андрей Николаевич подружился с сыном Авроры Павлом, чьим опекуном он стал.
Салон Карамзиных был украшением светской жизни Северной столицы. Там устраивали ве­селые чаепития с чтением литературных новинок или концертные вечера с разгадыванием шарад. Приходили художники, писатели, поэты. Петр Вяземский как-то даже сочинил такой экспромт:

Нам сияет Аврора,
В солнце нужды нам нет:
Для души и для взора
Есть и пламень, и свет.

Но их счастью пришёл конец — на­чалась Крымская война, и Андрей Николаевич, как истинный патриот Отчизны, вновь надел военный мундир. Полковник Карамзин добро­вольно ушел на фронт. С собой он всегда носил миниа­тюр­ный портрет любимой жены, гово­ря, что этот предмет у него «могут отобрать лишь с жизнью». В 1854 году Карамзин погиб в неравном бою с турками, ему было всего 40 лет. Аврора в память о нем, построила капеллу во Флоренции и посвятила свою жизнь благотворительности. Ей было суждено пережить един­ст­венного сына, умершего в 1885 году в Париже, ему было 46 лет. Это был последний, четвертый, её самый любимый мужчина. Скончалась Аврора Карловна в мае 1902 года.

          Кто видел раз небесный сон,
          Тому земные грёзы грубы, —
          И на смерть роком обречён
          Поцеловавший эти губы.
/так напишет уже в ХХ веке в поэме,
посвящённой Авроре, поэт Георгий Маслов;
кстати, умерший в 25-летнем возрасте —
уж не действовал ли рок и после смерти
роковой красавицы?)/

Кстати, алмаз «Санси» был с Авророй Карловной на протяжении большей части ее жизни. Потом, уже спустя почти 40 лет со дня свадьбы с Павлом Демидовым, она продала алмаз индийскому бизнесмену и меценату Джиджибою Джамсетджи за 100 000 фунтов стерлингов, а вырученные деньги потратила на благотворитель­ность. В 1867 году алмаз Санси был впервые выставлен для всеобщего обозрения на Всемирной выставке в Париже. В 1906 году бриллиант Санси появляется в собрании американского промышленника Уильяма Астора. Семейство Асторов оставалось обладателем реликвии в течение 72 лет, пока четвёртый лорд Астор не продал камень Лувру за один миллион долларов. Это случилось в 1978 году, и с тех пор знаменитый бриллиант можно видеть в галерее Аполлона в Лувре.

В 1995 году на аукционе «Сотбис» появился «Портрет Демидовой». Картину хотела выкупить Третья­ков­ская галерея, но тогда этим планам не позволила сбыться Галина Вишневская, предложив за кар­тину 133 500 фунтов стерлингов, что равнялось в ту пору 200 тысячам долларов (при её стартовой стоимости в 40-60 тысяч фунтов стерлингов). УВЫ, Третьяковка дать больше не смогла, и полотно досталось семье российских представителей искусства — певице Вишневской и музыканту Ростроповичу.
Когда в 1974 году звёздные музыканты навсегда, как тогда думалось, эмигрировали за границу (а в 1978 году их лишили гражданства, всех почетных званий и наград), они решили создать на чужбине своеобраз­ный «русский дом» — чета музыкантов стала приобретать старинные произведения русского искусства, фарфор и др.
После смерти Ростроповича в 2007 году его семья больше не могла содержать огромную коллекцию произведений искусства, которая собиралась три десятиле­тия, и решила выставить ее на аукцион. Коллекция Ростроповича-Вишневской включала картины и графику известных художников, мебель XVIII и XIX веков, серебро, фарфор и стекло императорских и частных заводов. Шедевры приобретались на аукционах, в галереях в Европе и по всему миру, однако ни один из них не был куплен в России и вывезен из страны. Очевидно, что содержать квартиры в Париже и Лондоне, пере­полненные ценностями, — удовольствие чрезвычайно дорогое. А ещё также необходимы и при­слуга, и круглосуточная охрана, и страховка.
В этом же году картина Брюллова вновь оказалась на аукционе Sotheby's в Лондоне. Теперь цена портрета Демидовой существенно возросла — при подготовке аукциона 2007 года эксперты оценили работу в баснословные 1,6-2,4 миллиона долларов. Все собрание из 450 предметов оказалась под угрозой разойтись по множеству частных коллекций. Ориентировочная стоимость всей коллекции составляла 26-40 миллионов долларов. Однако, за день до начала аукциона ситуацию спас российский миллиардер Алишер Усманов, входящий в пятерку самых богатых предпринима­телей России. Он выкупил коллекцию по цене значительно больше, чем планировали выручить.
Об отмене самых драматичных торгов Sotheby`s сообщил за сутки до их начала, когда в Лондон уже съехались покупатели. Такое происходит крайне редко, поскольку можно испортить отношения с коллекционерами. Однако, по мнению некоторых специалистов, через аукцион можно было бы выручить значительно больше денег, просто Галина Вишневская пошла навстречу покупателю. Его условия понравились ей тем, что коллекция будет привезена в Россию и передана государству. По словам Усманова, он заплатил 36 млн фунтов стерлингов, это 72 млн долларов, плюс премия и комиссионные сборы Аукционного дома Sotheby's.
Усманов принёс коллекцию в дар России. Она экспонируется в Константиновском дворце (Санкт-Петербург). Кстати, нечто похожее уже случалось на Sotheby`s. В 2004 году российский предприни­матель Виктор Вексельберг выкупил коллекцию работ Карла Фаберже, принадлежавшую семье Форбс (собрание также было передано государству). Правда, тогда договоренность между двумя сторонами была достигнута не за один день, а за месяц до назначенной даты аукциона.

Но самое интересное, когда история с портретом получила широкую огласку, оказалось, что портретов было два. Одна из картин осталась на вилле Демидовых в Италии, а вторая была отправлена в Нижний Тагил. Скорее всего, с портрета сразу была сделана копия.
Точно неизвестно, какой же портрет подлинный, хранители нижнетагильского краеведческого музея уверены, что подлинная именно уральская картина. В подтверждение они указывают на опись галереи Демидовых 1844 года. Но кто будет слушать провинциалов, тем более, что на «Сотбиc» картины проходят тщательную проверку. А с другой стороны, известно, что у Карла Брюллова были свои ученики, которые могли мастерски делать копии с работ учителя.

———————————————————————————————————————————

Графиня Юлия Павловна Самойлова с приемной дочерью Амацилией, 1842	Графиня Юлия Павловна Самойлова с приемной дочерью Амацилией, 1842	Графиня Юлия Павловна Самойлова с приемной дочерью Амацилией, 1842
Графиня Юлия Павловна Самойлова с Джованиной Пачини и арапчонком, 1832	Джованина Пачини, приёмная дочь графини Самойловой, 1831 Galerie Popoff Sotheby’s, Лондон 2009 – $ 457 000	Дамa у фортепьяно, 1838, пианистка Эмилия Тимм, в которую Брюллов влюбился; он женился, брак длился 41 день
Джузеппина Ронци де Беньис в роли Семирамиды, итальянская певица	Джудитта Паста в роли Анны Болейн, итальянская певица	Фанни Персиани в роли Амины из оперы «Сомнамбула», итальянская певица
Мария Степановна Воейкова, 1836, училась у Ференца Листа	Джульетта Титтони в костюме Жанны Д'Арк	Графиня Софья Андреевна Бобринская (Шувалова), 1849
Князь Григорий Иванович Гагарин, дипломат, поэт, покровитель искусств	Князья Григорий, Евгений, Лев и Феофил Гагарины, 1824	Княгиня Екатерина Петровна Гагарина с сыновьями Львом, Евгением и Феофилом, 1824
Иван Алексеевич Бек, 1839, состоял при русской миссии в Голландии, перевел «Фауста»	Мария Аркадьевна Бек с дочерью Марией, 1840	Мария Аркадьевна Бек, 1840, петербургская красавица эпохи Пушкина и Лермонтова
Великая княгиня Елена Павловна, 1829	Великая княгиня Елена Павловна с дочерью, 1830	Великая княгиня Елена Павловна, 1828

Портрет великой княгини Елены Павловны был создан во время ее поездки по Италии. Она познакомилась с Карлом Брюлловым, когда он сопровождал великую княгиню в залах картинной галереи Ватикана вместе с другими русскими художниками. Княгиня заказала живописцу портрет в полный рост и несколько копий с него. Брюллов выполнил также погрудные портреты и изобразил Елену Павловну с дочерью. Сегодня некоторые из этих полотен мастера хранятся в Третьяковской галерее и в Русском музее.
На полотне княгиня представлена в легком изящном повороте, ее голова грациозно склонена. Изгиб силуэта фигуры придает изысканную утонченность образу. На красном фоне эффектно выделяется черное бархатное платье Елены Павловны, которое она носила в связи с трауром по императрице, и изящная гибкая линия шеи. Блестящие русые волосы собраны в сложную высокую прическу, модную в 1820-х годах прическа, которую называли «жи­раф». Виртуозно написаны украшения из жемчуга, как и гладкая кожа плеч и шеи. Колье на шее великой княгини называется фермуар. Главная деталь — крупная украшенная застежка.
Елена Павловна была дочерью немецкого принца Павла Вюртембергского. Он ценила искусство, интере­совалась новыми явлениями в науке, была сторонницей отмены крепостного права. Она одной из первых в России освободила крестьян своего имения Карловка в Полтавской губернии, за что ее называли «отчаянной республиканкой». Современники отмечали ее просвещенность, широту интересов и демократичность взглядов. Она занималась благотворительностью, была основательницей больниц, детских приютов и общин сестер милосердия, покровительствовала художникам и музыкантам.

———————————————————————————————————————————

Княгиня Салтыковa, 1835	Всадники, 1849	Княгиня Салтыковa, 1841
Всадница, 1832	Всадница, 1832	Всадница, 1832

Всадница, 1832

Картина «Всадница» (портрет Амацилии и Джованни Пачини, приёмных дочерей графини Юлии Самойловой) был задуман как апофеоз красоты и юности. В замысле художника соединились величавость парадного портрета и поэтическая одухотворенность характеров двух героинь.
В центре картины на горячем скакуне изображена Джованни Пачини, дочь умершего композитора Джузеппе Пачини, автора оперы «Последний день Помпеи», вдохновившего Брюллова на создание известной картины. В горделивой позе восседает она на вздыбленной лошади. Плавный изгиб длинной вуали вокруг ее головы образует своеобразный ореол. Маленькая девочка, услышав топот коня, стремительно выбежала на балкон и протянула руку через решетку. Изображенный на холсте пес, украшенный ошейником с бубенчиками, помогает создать впечатление, что пространство развертывается не только в глубину, но существует и перед персонажами.
Мастер смело сочетает розовое платье девочки, бархатисто-черный цвет шерсти скакуна и белое одеяние всадницы. Брюллов создает сложную гамму розовато-красных, синевато-черных и белых оттенков. Он как бы намеренно выбирает контрастные сочетания цветов. Каждый тон разработан художником виртуозно, во множестве тончайших градаций. Когда был создан этот портрет, Брюллову исполнилось 33 года. Впереди был триумф «Последнего дня Помпеи», серия знаменитых портретов современников, дружба с Пушкиным и Глинкой. Впереди была целая жизнь…

———————————————————————————————————————————

Графиня Орлова-Давыдова с дочерью Наталией	Сестры Шишмаревы, 1839	Сестры Шишмаревы, 1839
Императрица Александра Федоровна, жена Николая I, с дочерью Марией, эскиз, 1837	Императрица Александра Федоровна, жена Николая I, 1837	Императрица Александра Федоровна, жена Николая I, 1832
Великая княжна Александра Николаевна, дочь Николая I, 1837-1840	Великая княжна Ольга Николаевна, дочь Николая I, 1837	Великая княжна Мария Николаевна, дочь Николая I, 1837

Святая царица Александра, вознесенная на небо, 1845,
Великая княжна Александра Николаевна, дочь Николая I

«Святая царица Александра» — необыкновенное произведение в творчестве Карла Брюллова.
На картине изображена великомученица IV века, супруга императора Диоклетиана, которая была обращена в христианство Святым Георгием, и вместе с ним приняла мученическую смерть.
Эта икона является еще и портретом великой княгини Александры Николаевны, младшей дочери императора Николая I и одной из самых красивых русских княжон, умершей в 1844 году в возрасте 19 лет. Современни­ки, говоря о старших дочерях императора, подчеркивали их особую красоту. У Адини, как звали в семейном кругу Александру Николаевну, отмечали «большой талант души и сердца». В 18 лет она была неотразима.
Она воспитывалась вместе с сестрами, великими княжнами Марией и Ольгой. Воспитатели отмечали простоту и строгость обстановки, в которой жили дочери императора. Покои их на первом этаже Зимнего Дворца лишены были обычной роскоши Императорского Дворца. Любовь к ним венценосных родителей никогда не переходила в неуместное баловство. Николай I понимал, что замужество и переезд дочерей в небогатые немецкие Дворы к державным избранникам, решительно изменит их жизнь, так как, блистательная жизнь при Санкт-Петербургском Дворе, в то время самом пышном и великолепном Дворе Европы, безусловно отличалась от предстоящей жизни. И девочек готовили вести себя достойно.
Редкая красота, напоминавшая как черты лица августейшей матери, так и бабушки, прусской коро­левы Луизы, соединялась в Александре Николаевне с необыкновенной музыкальной одарённостью. В возрасте 10 лет любила она слушать сонаты и симфонии Людвига ван Бетховена, а постарше сама с редким пониманием исполняла классические пьесы. В 12 лет у великой княжны обнаружился замечательный голос (сопрано), диапазон которого достигал трех полных октав! Она исполняла сложные музыкальные пьесы. Им­ператор Николай I не только с охотой слушал пение дочери, но и сам пел с ней и фрейлиной Бартеневой церковное трио. Кроме музыки Александра увлекалась рисованием — пудель отца Гусар стал любимым героем ее работ. Дома ее называли Адини, «наш луч солнца», «всеми любимая наша сестра».
Время шло, великая княжна Александра Николаевна превратилась из милой девчушки в очаровательную девушку. Грациозная, элегантная, утонченная — все признавали ее красивейшей из сестер. Когда Адини исполнилось 19 лет, родители стали подумывать о ее замужестве. К тому времени в Петергоф прибыли принц Фридрих-Вильгельм, сын ландграфини Гессен-Кассельской Шарлотты и ландграфа Вильгельма. В жены ему прочили Ольгу. Но увидев Адини, принц обомлел и моментально влюбился. Он настолько потрясен красотой и обаянием Александры, что заявил матери: он женится только на этой девушке.
Незадолго до бала в Петергофском дворце, он увидел Адини; между ними пробежала искра. Адини, до этого столь спокойная и не замеченная в роман­тических мечтах, ответила принцу взаимностью. Ольга уступила возможного жениха сестре. Объяснение с императрицей Александрой Федоровной состоялось в присутствии Адини. «Адини любит его! — сказала Ольга, — Она видит Фрица через поэти­чес­кую вуаль своих восемнадцати лет...»
Первым на нездоровье великой княжны (задолго до проявления болезни) обратил внимание ее учитель пения Солива, который обратил внимание на не прекращавшийся кашель своей ученицы. Однако придворные врачи успокоили императрицу, а проницательный итальянец поплатился тем, что был отстранен и вынужден был покинуть Россию.
29 декабря 1843 года официально отпраздновали помолвку Адини. Молодые вступали в брак по любви, и родители были безмерно счастливы за свою юную дочь. В январе 1844 года, состоялось венчание и началась обычная светская жизнь молодой четы.
Через несколько месяцев после свадьбы у Александры обнаружили туберкулёз. Об этом сообщил Николаю I лейб-медик, сказав царю, что одно лёгкое княгини настолько поражено, что надежды на выздоровление нет. Течение болезни усложняла беременность. По причине слабого здоровья Александра с мужем после свадьбы так и не поехали в Гессен, оставшись в Санкт-Петербурге. Адини мечтала, как на новой родине она будет духовно развивать мужа, как будет читать с ним Плутарха, чтобы пример благородных мужей помог ему.
Летом чахотка усилилась и уже не отступала. Семья к тому времени уже переехала в Царское Село. Адини чувствовала себя лучше, часто каталась с мужем в экипаже и показывала свои любимые места. В жару, однако, ее мучило удушье. Александра Федоровна отдала дочери свой кабинет, где было семь окон и много воздуха, здесь устроили для Адини спальню. Все надеялись, что на свежем воздухе больной станет лучше.
Однако 29 июля, за три месяца до срока, у Александры начались роды. Шестимесячный ребенок, конечно, при том уровне медицины был не жилец. Он прожил всего час. Николай как царь имел привилегию — он мог крестить младенцев и воспользовался этим правом, окрестив внука. Для них, людей религиозных, это было очень важно. Врачи пытались спасти хотя бы Адини, но через пять часов умерла и она. «Будьте счастливы» — были её последние слова. Отец-император, постаревший и почерневший от горя — рыдал, не имея сил сдерживать слезы.
За Эрмитажным (Львиным) каскадом в Петергофе есть мраморная скамья-памятник, она сооружена в память младшей дочери Николая I — великой княгини Александры Николаевны в 1847 году. Бюст великой княгини выполнен скульптором Витали. Памятник воссоздан в 2000 году.

         

———————————————————————————————————————————

Кикина Мария Ардалионовна, 1822	Генерал, статс-секретарь, Кикин Пётр Андреевич, 1822	Мария Ивановна Алексеева, 1837-1840
Баснописец Иван Андреевич Крылов, 1839	Поэт и драматург граф Алексей Константинович Толстой, 1836	Поэта Василия Андреевича Жуковского
Музыкант Михаил Юрьевич Виельгорский, 1828	Актер Александр Николаевич Львов, 1824	Скульптор Иван Петрович Витали
Генерал Василий Алексеевич Перовский	Поручик Николай Алексеевич Охотников, 1827	Граф Поццо ди Борго, политик и дипломат, 1834
Князь Михаил Андреевич Оболенский, архивист, 1840	Архитектор и художник Александр Брюллов	Архитектор Константин Тон, 1823
Голова аббата, настоятель церкви Святых апостолов Петра и Павла на Невском проспекте	Князь Сан-Донато Анатолий Николаевич Демидов, статский советник, меценат, заказчик «Помпеи», Sotheby’s, Лондон 2007 – $ 132 000	Военный со слугой

Другие картины Карла Брюллова:

Ромео и Джульетта, 1832

Натурщики, 1817	Пери и ангел, 1839-1843	Обнаженный юноша с копьем, 1822
Итальянское утро, 1823	Итальянский полдень, 1827	Итальянский полдень, 1827

Итальянский полдень, 1827

Итальянка с ребенком в окне, 1831	Девушка, собирающая виноград в окрестностях Неаполя, 1827	Возвращение римского пастуха домой
Прерванное свидание, 1820	Прерванное свидание, 1827	В гареме, 1850

Итальянка, ожидающая ребенка, 1831	Сон монахини, 1831
Сон бабушки и внучки, 1829	Сон девушки на рассвете, 1833
Эрминия у пастухов, 1824	Гибель Инессы де Кастро, 1834
Осада Пскова польским королём Стефаном Баторием в 1581 году, 1843	Нашествие Гензериха на Рим, 1833-1836
Гулянье в Альбано, 1833	Прогулка, 1849

Три итальянки у фонтана

Фонтан в Бакши-Сарай

Итальянка у фонтана