§ 7. Исторический портрет Генриха Шлимана

Генрих Шлиман, рожденный в бедности, нажил четыре крупных состояния. Не имея образования, самостоятельно выучил 17 языков. Но величайший триумф пришел к нему во второй половине его жизни, когда он доказал скептикам всего мира, что сказания Гомера о Троянской войне основывались на фактах.

О детстве у Генриха Шлимана сохранились тяжелые воспоминания. Он родился в 1822 году в семье протестантского пастора, где родители презирали друг друга, и рос среди суеверных крестьян в безвестной немецком городишке Нойбукофф, недалеко от польской границы.
Его отец, несмотря на свою благочестивую профессию, был человеком буйным, любящим выпить, транжиром и большим дамским угодником. У пастора Шлимана были свои фантазии. Он любил хорошую кампанию, карты и трубку, можжевеловую водку и крепких сельских девушек.
Мать Генриха, Луиза, покорно сносила неприятности, которые достались на ее долю. Но однажды и ее терпению пришел конец — когда муж привел в дом новую служанку, свою любовницу шестнадцатилетнюю Фикен Бенке. Когда Луиза Шлиман умерла родами и Фикен пришла в кирху в её лучшем атласном платье, никто не сомневался в том, что бедную женщину попросту отравили.
В консисторию полетели доносы, пастор Шлиман отрешен от должности: признаков убийства следствие не обнаружило, зато открыло в церковной кассе большую недостачу. Эрнст Шлиман с позором оставил место, женился на Фикен, присвоил деньги, которые покойная жена завещала детям, и открыл на них небольшой трактир. Генрих Шлиман был не нужен ни отцу, ни его новой жене — и его сбыли с рук, отправив жить к дяде, тоже пастору. Дядя принял в судьбе племянника самое живое участие. Сначала он выделял деньги на обучение Генриха в гимназии, а после ее окончания отправил в лавку бакалейных товаров, тем самым, разлучив его с Минной — девочкой, в которую он был с детства влюблен.
Бакалейщик, у которого почти пять лет проработал Шлиман, практически ничего ему не платил, считая, что расплачивается с ним знаниями, которые Генрих получает, торгуя в магазинчике. «Бедность не позорна, она только обременительна. Позорна глупость», — любил повторять бакалейщик.
Но был в начале его жизни один эпизод, о котором Генрих сохранил светлое воспоминание. Холодными зимними вечерами пастор развлекал детей, пересказывая им истории из «Илиады», знаменитой эпической поэмы слепого греческого поэта Гомера о Троянской войне. Сердца детей трепетали от рассказов о героических деяниях Гектора и Ахилла, уловках вмешивавшихся в события богов и красоте Елены, из–за которой греки осадили великий город Трою. Когда Генриху было семь лет, отец подарил ему иллюстрированную мировую историю, и мальчик сразу же нашел Древнюю Грецию. То, что он увидел, запомнилось ему на всю жизнь. На гравюре, изображавшей горящую Трою, Эней — как две капли воды похожий на пастора — спасал своего отца, вынося его из огня. Мальчику ахотелось побольше узнать о славе и великолепии Древней Греции.
Будучи фаталистом, уже в зрелом возрасте Шлиман пришел к выводу, что от тяжелой и нудной работы в бакалейной лавке его спас бочонок с цикорием: как–то, подняв его, он надорвался, и у него пошла горлом кровь. Генрих уволился и пошел пешком в Гамбург, где за несколько дней окончил бухгалтерские курсы, рассчитанные на год учебы.
Шлиман был убежден, что Американский континент 1840–х годов обещал большие богатства; поэтому он продал свои часы и сел на корабль, направлявшийся в Венесуэлу. Корабль с грузом рейнских вин попал в сильный шторм и пошел ко дну. Когда Генрих выбрался наверх, волны уже захлестывали палубу и он кинулся за борт в ледяное море, вода подбросила его, как огромные качели, хлынула в рот и нос, залила глаза — он понял, что умирает. И тут в его жизнь снова вплыл бочонок. Он уцепился за него и держался на воде, пока его, наконец, не подобрал корабль, спасший еще 13 человек, уцелевших после кораблекрушения. Бедняги добрались до побережья Голландии, где обнаружилось, что багаж Шлимана, единственный из всех, доплыл до берега в целости и сохранности. Так Генрих остался в чужой стране без денег, друзей и знаний иностранного языка. Стоял шестиградусный мороз, милостыню в Амстердаме подавали плохо.
Жил в кошачьей мансарде, ни печки, ни стола, ни стула, лишь продавленная кровать да рукомойник с замерзшей водой. Шлиман снял мансарду на деньги, которые прислали объявившие сбор в пользу жертв кораблекрушения земляки.
Едва зарабатывая на кусок хлеба, Шлиман берется за самообразование и изобретает собственную систему. Денег на учителя у его нет, зато есть свой собственный метод обучения. Надо очень много читать вслух на иностранном языке, чтобы научиться не только произносить слова с правильной интонацией, но и постоянно их слышать. Пользуясь таким методом, он менее чем за год стал бегло говорить: по–голландки, по-английски, по-французски, по-испански, по-итальянски и по-португальски.
Однако его методы вызывают удивление и даже осуждение окружающих. Чудака увольняют с одного места за другим. Но он не унывает, а смело идет в самую богатую фирму Амстердама «Шредер и К ^о» и предлагает себя в качестве агента для работы с иностранными партнерами. «Сумасшедших не берем» — с порога разворачивает его управляющий. Однако Шлиман так настойчив, что его — лишь бы отделаться экзаменуют и тут же берут на работу. Фирма «Шредер и К ^о» вела свои торговые дела практически по всему миру, поэтому обладала обширным штатом переводчиков.
Шлиман не только знал языки, но и умел торговать, то есть работал за двоих, получая одно жалование. Для фирмы он оказался находкой. За год упорного труда Генрих добился больших успехов — директор фирмы сделал его своим личным помощником.
За то время наиболее выгодным рынком для фирмы была Россия — рынок огромный и ненасыщенный, конкуренции почти нет. Техническая сложность его освоения состояла в том, что представители русских торговых компаний, как правило, не владели никакими языками, кроме родного. Проводить переговоры было затруднительно. Шлиман берется исправить ситуацию и начинает учить русский язык.
Неожиданно он сталкивается с большой проблемой — в Европе нет ни одного учителя языка великой северной империи. Поэтому ему приходится разработать еще один метод изучения языка. Он покупает у букиниста русские книги и начинает их заучивать. Основой ему служит русско-французский разговорник.
После трех месяцев каторжного труда Генрих предстает перед русскими купцами и пробует им что-то сказать. В ответ он слышит дикий хохот. Дело в том, что среди купленных им книг оказалось запрещенное в России издание неприличных стихов Баркова. Их поэтическую лексику он и усвоил.
После того, как он самостоятельно выучил русский язык в объеме, позволяющем ему вести переписку на языке, на котором никто больше не умел читать, ему, 25-летнему бизнесмену, была предложена должность главного представителя компании в Санкт-Петербурге. Опять чужая страна, но Шлиман уже не тот юнга. У него есть связи, деловая хватка, а главное есть желание, большое желание выбиться в люди. За год доводит доход фирмы до 7,5 тысяч гульденов. Открывает собственное дело, становится купцом второй гильдии. Он с утра до вечера ломал голову, как бы потуже «затянуть» кошелек. У него даже началась нервная лихорадка, но когда в порт приходят 18 пароходов с товарами, Генрих все чаще стал забывать о лихорадке. Его конек «индиго» (краска для текстильных мануфактур). А также Шлиман возил бриллианты, хлопок и, конечно, самую лучшую селедку из Голландии.
Он ценил в людях, главным образом, деловитость. Праздники не любил и никогда себе развлечений не позволял. Он был постоянно занят. Был занят торговлей, изучением языков, писал письма, вел дневники. Генрих следил за своим здоровьем, ездил верхом, не курил, был равнодушен к алкоголю, купался круглый год, не интересуясь температурой воды и качеством водоема. И причем это происходило везде: в Петербурге, Китае, Африке... Зарабатывая больше, чем он мог когда-либо мечтать, он, наконец, попросил в письме руки Минны. Ее отец ответил, что она совсем недавно вышла замуж за фермера. Эта новость поразила блестящего молодого бизнесмена в самое сердце.
Тяжело переживая утраченную любовь, в последующие несколько лет Шлиман постоянно переезжал с места на место и работал как одержимый, стараясь забыться. После смерти младшего брата — искателя приключений, уехавшего в Калифорнию и нажившего во время «золотой лихорадки» небольшое состояние, Шлиман был объявлен наследником и решил приумножить капитал. Он добрался морем до Нью-Йорка, а потом до Панамы и пересек ее верхом на муле — путешествие, в котором можно было встретиться с аллигаторами и кровожадными разбойниками или заболеть желтой лихорадкой. Доплыв до Калифорнии, в Сакраменто, он обнаружил, что партнер его брата исчез вместе с наследством. Не падая духом, Шлиман открыл фирму по продаже золотого песка. За 9 месяцев он попал в страшный пожар в Сан-Франциско, перенес два чуть не погубивших его приступа желтой лихорадки и все же сумел накопить 400 000 долларов.
Найдя американцев невоспитанными, а американок непривлекательными, он вновь направился в Россию. На этот раз переход через Панамский перешеек чуть не оказался для него роковым. Тащившихся под непрерывным ливнем путников покинули проводники. Им пришлось ловить ящериц-игуан и есть их сырыми. Многие умерли от дизентерии или от лихорадки. Растерянные, погибающие от голода, в раздражении кидающиеся друг на друга спутники Шлимана становились опасными. Каждую ночь он, вооруженный кинжалом и пистолетом, не спал, охраняя свои золотые слитки и банковские чеки, даже тогда, когда рана на ноге нестерпимо болела от начинавшейся гангрены. Но он выжил.
Вернувшись в Санкт-Петербург, Генрих задумывается о личной жизни. В 27 лет он добился такого положения в обществе, что без хозяйки в доме было бы оставаться глупо. Он знакомится с известным петербургским адвокатом Петром Лыжиным, который получил образование в Оксфорде. Лыжин знакомит его со своей семьей: Павлом Лыжиным — старший сын, который был преуспевающий адвокат, Николаем, который был учителем русского языка и дочерью Екатериной. Шлиман увлекается восемнадцатилетней Екатериной.
19 октября 1852 года он венчается с ней в Исаакиевском соборе. Медовый месяц молодая пара проводит в маленьком, уютном особнячке, в центре Петербурга. Генрих совершил шаг, который повлек за собой 17 лет страданий, другого рода, — вступив в брак с Екатериной Лыжиной. Через несколько недель после брачной ночи он с головой погрузился в работу, сколотив еще одно состояние.
Деловая хватка никогда не изменяла этому человеку, но и впрочем, везло ему несказанно! Однажды в 1854 году разгорелся пожар, который уничтожил все купеческие склады, Шлиман был уверен, что потерял свое состояние и был удивлен, когда узнал, что от пожара уцелели только его товары.
Крымская война открывала перед компанией Шлимана новые горизонты. Используя свои обширные связи, Генрих добился, чтобы его фирма стала генеральным подрядчиком русской армии. Шлиман начал беспрецедентную по своим масштабам аферу. Специально для армии разработали сапоги с картонной подошвой, мундиры из некачественной ткани, ремни, провисающие под тяжестью амуниции, фляги, пропускающие воду... Разумеется, все это представлялось как товар наивысшего качества и продавалось по наивысшей цене. А также русским заводам поставлялось: селитра, порох, свинец. Сложно сказать, насколько такое снабжение русской армии повлияло на поражение России, но в любом случае Шлиман вел себя как преступник.
К окончанию войны Генрих был известен в купеческом мире с положительной и отрицательными сторонами. С одной стороны в бизнесе у него была репутация афериста, а с другой он был женат на женщине из почетного семейства. У него родился первенец. В своих письмах он писал, что «Россия — моя родина! Петербург — милый город!». Ему нравилось читать Пушкина, Лермонтова, русскую классику.
Работая, как обычно, шесть дней неделю, воскресенье он оставлял для серьезных занятий греческим языком. «Этот язык меня опьяняет!» — восторженно восклицал он.
Генрих жаждал путешествий в страны своей мечты — Грецию, Египет, Палестину, Индию, Китай и Японию. Летом в 1858 году едет в Африку, Египет. Учит арабский язык и едет через пустыню в Иерусалим. И вскоре, впервые вступает на священную для него Афинскую землю. В 1859 году возвращается в Петербург, а через несколько лет 42-летний Шлиман — купец первой гильдии, глава семьи, отец уже троих детей оставляет затею о коммерческой деятельности. «Я должен оставить торговлю. Я хочу на свежий воздух» — говорил он.
Генрих выбывает из купеческого сословия и становится почетным гражданином Петербурга. Его супруга писала: «Я не понимаю, как ты в твои годы хочешь начать совершенно новую деятельность. Ты сделал себе положение почетное, независимое в обществе. У тебя способные и здоровые дети. Приезжай, я обещаю полное счастье тебе». Однако Генрих полное счастье без путешествий не представлял. Петербург становился ему тесен, он рвется в Европу.
Екатерина против путешествий и сорокашестилетний Шлиман уезжает один в Париж. Покупает там несколько домов, выпускает свою первую книгу «Заметки о путешествиях» и слушает лекции по археологии. Пишет письмо жене: «Моя дорогая жена! Я не тяну тебя с детьми против воли в чужую страну. Твои требования — это отговорка… Я тебя люблю и не представляю жизни без тебя и детей. Но ты меня не понимаешь. Следовательно, мне надо забыть тебя, взяв в жены другую».
Вернувшись в Санкт-Петербург, Генрих принимает очень непростое для себя решение, он навсегда покидает Россию. Его заветной мечтой стало найти знаменитую Трою.
Летом в конце 60-х годов, захваченный новой идеей — стать археологом, Шлиман поехал на Итаку и организовал небольшую любительскую экспедицию для раскопок замка своего кумира, Улисса. Он собрал достаточно древних безделушек, чтобы убедиться, что он наткнулся на спальню Улисса и его верной жены Пенелопы.
Далее он отправился на равнины, которые по традиции считаются местом, где стояла мифическая Троя. Основываясь на событиях, описанных в «Илиаде», Шлиман предпочел холм Гиссарлык, возвышавшийся поблизости от берега. С характерными для него энергией и одержимостью он стал забрасывать турецкое правительство просьбами о разрешении на начало раскопок.
Но как бы Шлиман ни был занят, он не оставлял без внимания вечную проблему поисков своей Пенелопы. Он решил, что теперь должен жениться на гречанке. Его избранница должна олицетворять собой античную Грецию. Написав в Афины старому другу, он попросил фотографию какой-нибудь молодой женщины, которая была бы красива, любила поэзию Гомера, нуждалась в деньгах и была способна подарить любовь человеку, за которого выйдет замуж. Друг предложил Софию Энгастролинос, 17-летнюю дочь афинского торговца мануфактурой.
То, что произошло дальше, напоминает завязку комедии Мольера о престарелом женихе и не в меру простодушной юной невесте. При первой встрече будущий муж спросил ее, хочет ли она совершить долгое путешествие, знает ли дату приезда императора Адриана в древние Афины и может ли прочесть что-нибудь из Гомера. Ответом на все вопросы было «да», но честный ответ девушки на следующий вопрос чуть было не испортил все дело. Когда Шлиман спросил ее, почему она хочет выйти за него замуж, она ответила: «Потому, что мои родители сказали, что вы богаты». Лысеющий, сутулый, никогда не умевший ухаживать за дамами, финансовый магнат долго дулся, как обиженный мальчишка, но София заставила его изменить мнение о ней, проявив необычайную чувствительность и природную мудрость, сделавшие их брак крепким и сердечным.
Шлиман старается сделать жену счастливой. Покупает Софье роскошные платья и учит ее иностранным языкам, возит с собой на раскопки и мучит ее постоянной, бессмысленной ревностью — она все хорошела, а он старел, и примириться с этим было не в его власти.
Молодая жена слушалась мужа во всем и любила Гомера, а он мог водить ее по музеям и читать ей лекции по античной истории. Теперь их ждала Троя, к существованию которой профессиональные ученые относились с большим скепсисом. Первые раскопки Шлимана на Гиссарлыке принесли разочарование. Средиземноморский зной, сменяющийся холодным осенним дождем; москиты, ядовитые змеи, алчные и невежественные рабочие, груды камней и битых глиняных черепков, в которых Шлиман решительно ничего не понимал.
После нескольких траншей местные землевладельцы прогнали его, а турецкое правительство делало вид, что не слышит его мольбы об официальном разрешении вести раскопки. Но Генрих работал, как одержимый в болотной лихорадке, под ветрами, под палящим солнцем, часто без питьевой воды. И так два года, но все в пустую. Однако Шлиман — опытный коммерсант, знавший цену хорошо поставленной рекламе, держал весь мир в курсе своих раскопок, готовя европейских читателей к великолепным открытиям.
Раскопки продолжились на второй год, и на третий, в нижних слоях обнаружились мощные фундаменты со следами пожара... И наконец-то долгожданная удача. Он натыкается на большую стену архаичной кладки. Эта стена Трои, построенная в присутствии своих богов. Скейские ворота, та самая башня, с которой взирала прекрасная Елена.
Решающей стала четвертая экспедиция. 30 мая 1873 года он нашел клад, состоящий из 10 000 золотых предметов, составлявших сокровище Приама, последнего царя Трои.
«Сейчас же иди сюда. Это очень важно. Никому ни слова». Такое безмолвное послание приняла любящая София, напряженно наблюдавшая за Генрихом одним жарким пыльным утром на развалинах Трои. Это произошло, когда Шлиман наткнулся на что-то металлическое, он мгновенно догадался, что достиг цели своей жизни. «Пойди и немедленно объяви paidos!» — выдохнул он. София сообщила рабочим, что им дается неожиданная передышка в честь дня рождения мужа. Когда рабочие ушли, Генрих и София стали копать и открыли большой медный сундук. Заглянув внутрь, Шлиман увидел сверкающее золото, которому суждено было стать величайшей археологической находкой.
София проворно сгребла тысячи мелких изделий в подол своей юбки и отнесла их в маленький домик, стоявший неподалеку от места раскопок, чтобы рассмотреть их за задернутыми занавесками. Полтора килограмма золота: двадцать четыре ожерелья, шесть браслетов, восемьсот семьдесят колец, четыре тысячи шестьдесят шесть брошей, шестисотграммовая золотая бутыль, две великолепные диадемы, перстни, цепочки, множество мелких украшений. Кроме драгоценных вещей, здесь были золотые и серебряные слитки и бронзовое оружие. Надев одну из двух ослепительно ярких золотых диадем на голову Софии, Шлиман воскликнул: «Драгоценность, которую носила Елена Троянская, теперь украшает мою жену».
Эта находка вознаграждала Шлимана за три года самоотверженных трудов и лишений, за все насмешки тех, кто упорно не желал признавать открытие Шлимана. Он верил, что этот великолепный клад принадлежал самому царю Приаму, а драгоценный золотой убор, диадему, ожерелья, серьги и кольца носила, конечно, сама Елена, красота которой погубила могучую Трою.
Шлиман тайно вывез клад в Грецию, где родственники Софии спрятали драгоценные кубки, диадемы и серьги на своих фермах. Однако Генрих не спешит со своим замечательным открытием. Он готовит печатный труд, прикладывает к нему 218 фотографий и издает его на 3-х языках.
Турецкое правительство выразило глубокое возмущение поведением Шлимана, однако он твердо стоял на своем, утверждая, что спас наследие Трои от нечистых на руку охранников и чиновников. Турки подали иск в греческий суд, обвиняя Генриха в утайке государственных ценностей. Шлиман платит компенсацию, с прежним купеческим размахом, в 5 раз больше, чем по суду.
Научный мир ошеломлен раскопками Трои и шокирован наивностью в книгах Шлимана. Археологи отрицают успех всех его раскопок, обвиняют в безграмотности их проведения и все ставят под сомнение. Скептики утверждали, что сокровище было найдено на других уровнях раскопок (а, следовательно, оно из других веков истории); некоторые даже обвиняли Шлимана в том, что он собрал эту коллекцию на рынках антиквариата. Вопрос до сих пор остается открытым.
Генрих защищается. Он опять копает, как одержимый, копает всю оставшуюся жизнь. Во второй половине XIX века были начаты раскопки в долине Пелопоннеса, на месте древнего города Микены. В поэмах Гомера Микены названы «златообильными» и «многолюдными». В этом крупном, стоявшем на вершине холма городе правил царь Агамемнон, предводитель греков под Троей. Развалины микенской крепости два с лишним тысячелетия лежали на высоком холме под слоем земли. На поверхности земли виднелась только верхняя часть Львиных ворот крепости. С них Шлиман и начал раскопки. Над воротами стоял огромный треугольный камень. На нем высечены две львицы, поднявшиеся на задние лапы по сторонам колонны.
Шлиман начал новые раскопки, потому что давно придерживался мнения, что ученые ошибаются в определении местоположения царских гробниц в Микенах. Ученые считали, что более или менее значительные гробницы должны располагаться за внешними стенами города, но интуиция Шлимана подсказывала ему, что это место должно быть у внутренних стен, неподалеку от знаменитых Львиных ворот. И он оказался прав.
Здесь было найдено пять гробниц, вырубленных в скале (поэтому их назвали «шахтовыми гробницами»). Огромное количество золотых вещей извлекли Шлиман и его жена из этих погребений: пояса, составленные из золотых пластин, кубки из золота и серебра, золотые диадемы тончайшей работы, золотые браслеты, пуговицы, бляшки, нашитые когда-то на одежду, которая давно, истлела, вазы из полупрозрачного камня алебастра, драгоценные камни. Вместе с павшими воинами было положено их оружие — множество бронзовых мечей с золотыми рукоятками, великолепных бронзовых кинжалов с золотыми узорами, наконечников копий и стрел.
Но самой удивительной находкой были тонкие золотые маски, когда-то покрывавшие лица умерших. Они были выдавлены из тонких золотых пластин с непередаваемым искусством и, несомненно, сохраняли черты людей, погребенных в священных могилах. Одну из этих масок Шлиман назвал маской царя Агамемнона. Шлиман вновь торжествовал — Гомер опять оказался прав. Древние Микены действительно были «златообильными», их крепчайшие стены недаром считались неприступными — они охраняли несметные сокровища могучего царя Агамемнона.
Со свойственной ему стремительностью Шлиман в течение двух месяцев написал книгу о Микенах. Ученые по достоинству оценили труды Шлимана и его книгу. Позднее онн выпускает еще десять научных книг. Он заставляет ученый мир отнестись к нему с большим уважением.
Последние годы жизни Шлиман прожил в своем афинском особняке, напоминавшем дворцы, обнаруженные им при раскопках. Всем жителям Афин был хорошо известен этот красивый двухэтажный мраморный особняк, окруженный великолепным садом. Между первым и вторым этажами крупными золотыми буквами была выведена надпись: «Дворец Илиона».
В нижнем этаже помещался музей, хранивший бесценные сокровища — вещи из раскопок древней Трои. Мебель в доме Шлимана была выдержана в древнегреческом стиле. Драгоценные древнегреческие расписные вазы, изящные терракотовые статуэтки из Танагры, мозаичные полы, стены, расписанные картинами из «Илиады», — все это производило впечатление простоты и богатства одновременно.
Великолепная мраморная лестница вела на второй этаж, где помещались библиотека и кабинет владельца дома. В огромной библиотеке было множество самых редких изданий по искусству и истории древнего мира. Ряды полок заполняли рукописи самого хозяина дома.
Среди множества вопросов, на которые еще нет ответа и этот: «раскопал ли Генрих Шлиман Трою?». Этот трудный вопрос, но еще труднее найти на него ответ. Шлиман всю жизнь верил в «Илиаду» Гомера, он верил и считал все, что написано, правдой. Многие скептики утверждают, что Генрих раскопал не Трою, это были разные города. Ученые считали, что Шлиман раскопал город на 1 000 лет древнее, чем Троя. Это был эгейский мир, мир эпохи бронзы.
Археолог Элли Криш «нарисовал» любопытную картину, основываясь на факты и поддержал, а также изложил следующие мнения многих скептиков:

• Место, дату и обстоятельства «находки клада Приама» Генрих не указал, внеся в этот вопрос странную путаницу. Никаких убедительных доказательств того, что он раскопал «гомеровскую Трою» Шлиман не предоставил.
• Есть основания подозревать Генриха в том, что он попросту заказал каким-то ювелирам изготовить «античные золотые драгоценности». Здесь надо напомнить, что Шлиман был весьма богатым человеком.

Подозрения еще более усиливаются, когда становится известным, что Генрих вел загадочные переговоры с ювелирами, он объяснял свое желание тем, что хочет иметь «дубликаты» найденных им золотых «античных» украшений.
Интересно, по какому-то странному заказу судьбы Россия когда-то «распахнула» двери перед молодым неизвестным коммерсантом, а «захлопнула» перед знаменитостью, известным археологом. И случилось это за нарушение российских законов. Он был двоеженцем и человеком, у которого было два гражданства, и поэтому ему было отказано не только провести раскопки в Закавказье, но и приехать в Россию повидать детей: Сергея, Надежду, Наташу.
Генрих был в курсе всех их дел, переписывался с ними, давал средства на обучение, хотя от Софии у него было двое маленьких детей. Судьбы русских детей сложились не очень счастливо. Наташа умерла 10-летней девочкой. Сергей прожил до глубокой старости в нищете. И лишь Надежда получила блестящее образование, удачно вышла замуж за русского ученого, родила пятерых детей. Именно эта русская ветвь Генриха Шлимана, в отличие от греческой, оставила многочисленное потомство.
Несмотря на все успехи Шлимана, ему суждено было умереть в одиночестве и практически без всякой медицинской помощи. Будучи в Неаполе, он внезапно потерял сознание посреди людной площади, но, поскольку у него с собой ни денег, ни документов, его отказались положить в больницу, приняв за нищего. Когда Шлимана разыскал его личный врач, его уже парализовало и он не мог говорить. Генрих умер 26 декабря 1890 года. Его убитая горем вдова писала: «У меня была необыкновенная возможность глубоко вникнуть в смысл жизни. Этим я обязана моему любимому мужу Генри».
В зал его афинского особняка, где стоял гроб, отдать последние почести пришел весь свет тогдашнего общества: придворные, министры, дипломатический корпус, представители академий и университетов Европы, членом которых являлся Шлиман. Было произнесено множество речей. Каждый из ораторов считал его принадлежащим своей стране: немцы претендовали на него как на земляка, англичане — как на доктора Оксфордского университета, американцы — как на человека, воплотившего подлинный дух американских пионеров, греки — как на глашатая их древней истории.
С великим трудом преодолевая множество препятствий, Шлиман осуществил свои мечты — приобрел большое богатство, долгую славу и любовь замечательной женщины.
К предыдущей главе