§ 5. О поэме Гомера
(статья А. Нейхардта)
Если взглянуть на карту древней Греции, то в северной ее части, в области, называемой Фессалией, окруженной со всех сторон горами, можно увидеть и знаменитый Олимп — самую высокую вершину, достигающую двух тысяч метров. Склоны Олимпа круты и обрывисты, на вершине лежат вечные снега. Чаще всего она окутана облачным покровом. Здесь, по представлениям древних греков, находилась обитель бессмертных богов. Отсюда они видели все, происходившее на земле, и вмешивались в дела и судьбы людей, либо помогая, либо препятствуя простым смертным в их замыслах и поступках.
Древние греки верили, что на заоблачных высотах Олимпа царит вечное лето и сияют золотые чертоги, напоенные ослепительным светом. Здесь пируют боги, имеющие человеческий облик, прекрасные, сильные и бессмертные. Во главе их стоит царь богов и людей — могучий Зевс. Ему подвластны небо и земля. Когда он хмурит брови, то сгущаются тучи и грохочут гром, когда он гневается, то мечет молнии. Его называют громовержцем и тучегонителем, и самая нерушимая клятва у греков — клятва именем Зевса, ибо каждого, преступившего клятву, Зевс нещадно карает ударом молнии.
Однако самому Зевсу пришлось выдержать тяжелую борьбу для того, чтобы стать владыкой неба и земли, богов и людей. Отец Зевса, бог Крон, который знал, что один из сыновей низвергнет его с престола, велел богине Рее, своей супруге, отдавать ему рожденных ею младенцев. Несчастная мать покорно приносила ему новорожденных, которых Крон тут же проглатывал. Доведенная до отчаяния богиня Рея, пожалев последнего ребенка, которым был Зевс, обманула жестокого супруга и вместо новорожденного подала Крону запеленутый камень. Спасенного малютку Зевса мать скрыла в пещере на острове Крите, где его вскормила своим молоком коза Амальтея. Чтобы до Крона не донесся плач божественного младенца, юные воины, охранявшие пещеру, начинали пляску, сопровождая ее ударами копий и мечей о щиты.
Возмужав, Зевс принудил злобного Крона извергнуть всех проглоченных им детей и после этого сбросил его в глубокий мрачный Тартар — пропасть, находящуюся под землей. Сам же Зевс поделил со своими братьями — Посейдоном и Аидом власть над всем миром. Посейдон стал владычествовать над морями, Аид — над подземным царством, куда неизбежно приходят все, живущие на земле. Трон с Зевсом делит Гера — его царственная супруга. Она прекрасна и величава, ее почитают как царицу богов и людей и покровительницу домашнего очага.
В сонме бессмертных богов много детей Зевса, которые пируют вместе с ним в сияющих олимпийских чертогах. Самым прекрасным его любимцем является бог солнечного света Аполлон, покровитель искусств, услаждающий великолепной игрой на лире слух пирующих богов. Сестра Аполлона Артемида — быстроногая и неутомимая охотница, покровительница зверей, особо почитается охотниками, приносящими ей в жертву первого из убитых животных с тем, чтобы она ниспослала удачу в дальнейшей охоте. Богиня красоты Афродита украшает собой пиры олимпийских богов, но все же самая любимая дочь Зевса — это Афина, мудрая, прекрасная покровительница науки и ремесел, сама искусная как в женских, так и в мужских работах. Не менее Афины искусен в ремеслах, особенно в кузнечном и ювелирном, бог Гефест, сын Зевса и Геры. Когда Гефест родился, то Гера, разгневавшись на то, что ее сын так некрасив, сбросила его с Олимпа, после чего он стал еще и хромым. Но, возвращенный на Олимп, Гефест выковал великолепные золотые чертоги для всех олимпийцев. На пирах Гефест исполнял еще и обязанности виночерпия, разнося в золотых чашах божественный нектар — напиток бессмертных. Свирепый бог войны — грозный Арес был одинаково страшен как людям, так и богам. В сопровождении своих сыновей Деймоса (Ужас) и Фобоса (Страх) он появляется на поле боя и распаляет воинственный дух сражающихся. За ненасытную кровожадность Ареса недолюбливают сами боги. Он груб, вспыльчив и злобен даже за пиршественным столом. В противоположность Аресу всегда весел живой и ловкий Гермес, покровитель дорог и путников, научивший людей азбуке, счету, торговле. Быстроногий вестник воли богов, он с детских лет любил подшучивать даже над самими богами. Так, у своего грозного отца Зевса он стащил его скипетр. У Аполлона он однажды угнал целое стадо быков, а затем спрятал его лук и золотые стрелы. У Посейдона Гермес похитил забавы ради трезубец, при помощи которого грозный бог морей поднимал бурю или укрощал ее, а у Ареса — его разящий меч. Не случайно Гермеса как своего покровителя чтили древнегреческие ловкие воры. Но приходилось Гермесу выполнять и печальную обязанность — он провожал души умерших в подземное царство мрачного Аида.
Боги Олимпа все были связаны между собой родственными узами и в представлении древних греков обладали теми же чертами, что и обыкновенные смертные. Они бывали иногда грубы, несправедливы, жестоки и мстительны. Зачастую, покровительствуя своим избранникам на земле, боги приносили много горя и бедствий остальным людям.
В «Илиаде» олимпийские боги являются такими же действующими лицами, как и люди. Их заоблачный мир, изображенный в поэме, создан по образу и подобию земного мира. Богов от обычных людей отличали лишь божественная красота, необычайная сила, дар превращения в любое существо и, главное, бессмертие.
Подобно людям, верховные божества нередко ссорились между собой и даже враждовали. Описание одной из таких ссор дано в самом начале «Илиады», когда Зевс, сидя во главе пиршественного стола, угрожает побоями своей ревнивой и раздражительной супруге Гере за то, что она осмеливается ему возражать. Хромой Гефест уговаривает мать смириться и не ссориться с Зевсом из-за смертных. Благодаря его усилиям вновь воцаряется мир и веселье. Златокудрый Аполлон играет на лире, аккомпанируя хору прекрасных муз. С заходом солнца пир заканчивается, и боги расходятся по своим чертогам, воздвигнутым для них на «многохолмном Олимпе» искусным Гефестом.
Поэмы «Илиада» и «Одиссея», сложившиеся более двух с половиной тысяч лет назад (ученые относят их создание к VIII веку до нашей эры) по преданию были сочинены древнегреческим слепым поэтом-сказителем Гомером. Поэмы состояли из песен, каждую из которых можно было исполнять отдельно, как самостоятельный рассказ о том или ином событии из жизни ее героев. Можно себе представить, что певца-сказителя (который у древних греков назывался аэдом, а позже рапсодом) на пирах просили спеть определенные отрывки (песни) из длинных, насыщенных разнообразными событиями поэм. Если пирующие хотели услышать о героических подвигах под стенами древней Трои, певец под звуки кифары пел о Троянской войне, разгоревшейся между «меднолатными» ахейцами (греками), приплывшими из Греции на «чернобоких кораблях» к берегам Малой Азии, где находилась прекрасная «крепкостенная» Троя (Илион) и защитниками родного города, мужественными троянскими воинами.
Причиной Троянской войны было похищение Елены, супруги царя Менелая Парисом — Александром, сыном троянского царя Приама. Глубоко оскорбленный Менелай призвал на помощь многих царей и воителей. Среди них были такие прославленные воины, как Диомед, Одиссей, Аяксы и самый доблестный из героев — Ахилл, юный сын богини Фетиды, вождь храбрых мирмидонцев. Поход ахейских (греческих) дружин возглавил старший брат Менелая — Агамемнон, царь Микен и Аргоса. Ахейские воины заняли равнину между Троей и морем, вытащили корабли на берег и разбили свой лагерь, из которого делали вылазки, грабя и разоряя мелкие поселения. Осада Трои тянулась девять лет.
На десятый год произошла ссора между двумя вождями — Ахиллом и Агамемноном. Царь Агамемнон, надменный и жадный, оскорбил Хриса — жреца бога Аполлона, отказавшись принять от него выкуп, который жрец принес за взятую в плен дочь. Хрис обратился с жалобой к Аполлону, и тот, разгневавшись на ахейцев, наслал на них непонятный мор. Ахилл, желая выяснить причину гибели ахейских воинов, созвал сходку, где прорицатель Калхас открыл перед всеми вину Агамемнона, сказав, что по воле Аполлона дочь Хриса следует возвратить отцу. Разгневанный Агамемнон взамен своей пленницы потребовал Брисеиду, отданную ранее Ахиллу. Возмущенный Ахилл предложил решить спор силой, но богиня Афина его удержала. Он заявил, что ни он, ни его воины участвовать в сражениях больше не будут. Отозвав мармидонцев, он уединился в своем шатре. После того, как дочь Хриса была торжественно отправлена к отцу, а Брисеида отведена на корабль Агамемнона, Ахилл обратился с горькой жалобой к Фетиде, своей божественной матери. Фетида, желая утешить любимого сына, отправилась на Олимп и умолила Зевса покарать Агамемнона и ахейцев за оскорбление сына. Когда на пиру олимпийцев Гера укоряет Зевса за то, что он поддается уговорам, разгневанный Зевс угрожает «наложить на нее руки», то есть попросту побить.
Царь Агамемнон по внушению Зевса решается начать сражение с троянцами. Однако прежде он хочет испытать настроение ахейских воинов и предлагает им возвратиться домой. К негодованию вождей воины с радостью бросаются к кораблям, готовясь немедленно спустить их на воду. Тогда Агамемнон собирает совет войска, на котором в защиту интересов простых воинов выступает Терсит — самый безобразный из ахейцев, прибывший под Трою. Хитроумный царь Одиссей уговорами и силой воздействует на ахейцев, а Терсита просто избивает за трусливые речи. Описание всех этих событий изложено в начальных песнях поэмы.
Начиная с третьей песни «Илиады» идет описание сражений между ахейцами и троянцами. В эти битвы между отдельными героями активно вмешиваются боги. Так, когда Менелай сражается с Парисом, Афродита окружает облаком своего любимца и переносит его в покои Елены. Царь Менелай тщетно ищет своего врага на поле битвы. При заключении перемирия между воюющими сторонами богиня Афина, желающая погубить Трою, заставляет одного из троянских союзников пустить стрелу в Менелая, после чего битва разгорается вновь. Греческий герой Диомед, пришедший в неистовство, истребивший огромное число троянцев, наносит жестокий удар Энею, сыну Афродиты. Когда богиня слетает с Олимпа, чтобы защитить Энея, неукротимый Диомед ранит ее в руку. В пылу битвы он наносит рану даже самому Аресу, богу войны. Сын престарелого троянского царя Приама, Гектор, взявший на себя защиту родного города, понимая, что для того, чтобы одолеть врагов, одних человеческих сил недостаточно, возвращается в Трою и просит свою мать, царицу Гекубу, и остальных женщин молить богиню Афину о спасении родного города.
Гектор, встретившись со своей женой Андромахой и малюткой-сыном, прощается с ними и снова отправляется на поле битвы. Он вступает в единоборство с Аяксом, которое прерывается благодаря наступлению ночи. Оба героя обмениваются дарами. Воюющие стороны заключают перемирие для погребения павших воинов. С наступлением дня троянцы наносят поражение ахейцам. Это Зевс выполняет свое обещание, данное Фетиде,— отомстить ахейцам за оскорбление доблестного Ахилла. Тогда Агамемнон начинает понимать, что он совершил оплошность, разгневав Ахилла, и направляет к нему послов. Но Ахилл непреклонен.
Троянцы продолжают теснить ахейцев. Гектор разбивает ворота ахейского лагеря, врывается туда со своими воинами, и вожди ахейцев — Агамемнон, Диомед и Одиссей получают раны. Битва разгорается уже в самом лагере ахейцев. Тогда им, втайне от Зевса, начинает оказывать помощь Посейдон, бог моря. Коварной Гере удается на время усыпить Зевса. Благодаря этому ахейцы одерживают верх, и Гектор получает рану. Но проснувшийся Зевс, разгневавшись, приказывает богам не вмешиваться в сражение. Гектору удается снова ворваться во вражеский лагерь и даже поджечь один из ахейских кораблей. Ближайший друг Ахилла, Патрокл, просит разрешения броситься на помощь грекам. Ахилл неохотно соглашается с условием, что для большей безопасности Патрокл наденет его доспехи. Увлекшись битвой, Патрокл подступает к самым стенам Трои. Троянцы принимают его за Ахилла, и против него выходит сам Гектор. Единоборство героев кончается смертью Патрокла, с которого Гектор снимает доспехи Ахилла.
Менелаю удается унести труп Патрокла с поля битвы. Ахилл, узнав о смерти друга, рыдая, проклинает свой гнев и ссору с ахейцами, которые привели к смерти Патрокла. Он жаждет отомстить за гибель друга. Поскольку у Ахилла нет доспехов, его мать Фетида идет к Гефесту и упрашивает божественного кузнеца изготовить новое вооружение для Ахилла. За ночь все доспехи изготовлены, и Ахилл, примирившись с Агамемноном, начинает новое сражение. Поскольку Зевс на этот раз позволяет богам участвовать в сражении смертных, то в результате разгорается битва между самими богами. Ахилл, заполнив телами убитых врагов реку Ксанф, рыщет по полю в поисках своего смертельного врага — Гектора, сразившего Патрокла. Гектор, невзирая на мольбы царя Приама и царицы Гекубы, выходит навстречу Ахиллу. Во время погони Ахилла за Гектором они трижды обегают вокруг стен Трои.
Даже сам Зевс для того, чтобы решить, кто из героев должен одержать победу, вынужден бросить на весы два жребия. Гектору выпадает смерть. Ахилл с помощью Афины повергает Гектора ужасным ударом копья. Тщетны просьбы Гектора отдать его тело родственникам для погребения. Ахилл вне себя от гнева и горя, привязывает тело Гектора к своей колеснице, и кони волокут останки троянского героя на глазах у родителей и жены, наблюдавших с башни за исходом битвы. Ахилл предает тело Патрокла торжественному погребению. Несчастный царь Приам в сопровождении бога Гермеса приходит ночью в шатер Ахилла, чтобы выкупить у него оскверненный труп Гектора. Слезы и мольбы Приама трогают грозного Ахилла, тем более, что дряхлый троянский царь заклинает юного героя именем его отца. Глядя на распростертого у его ног старца и вспомнив о своем собственном отце, столь же беззащитном, Ахилл смягчается и велит выдать Приаму тело Гектора. Описанием торжественного погребения героического вождя троянцев заканчивается поэма.
О взятии ахейцами Трои с помощью хитрости рассказывалось в одной из песен «Одиссеи» — второй гомеровской поэме. Слепой певец-аэд Демодок, воспевая хитроумие царя Одиссея, излагал всю историю сооружения огромного деревянного коня, внутри которого спрятались храбрейшие из ахейцев. Ночью, после того как троянцы втащили чудовищного коня внутрь крепостных стен, ахейские воины, выйдя из конского чрева, захватили и разрушили «священную» Трою. Известно, что у древних греков были поэмы, в которых подробно описывались дальнейшие события троянской войны. Там говорилось о смерти доблестного Ахилла, погибшего от стрелы Париса, о погребении юного героя, о гибели самого Париса, виновника троянской войны, и, наконец, о сооружении рокового для троянцев деревянного коня. Известны названия этих поэм — «Малая Илиада», «Разрушение Илиона», но до нашего времени они не дошли.
О кровавых событиях, разыгравшихся при взятии Трои, рассказано в поэме «Энеида», написанной в I веке нашей эры римским поэтом Вергилием. Героем этой поэмы был троянец Эней, которому удалось бежать из разгромленного и горящего города. Безусловно, Вергилий знал поэму о разрушении Илиона (Трои), поскольку он упоминает такие подробности, которые не встречаются в рассказе певца — Демодока из «Одиссеи».
В «Илиаде» в ярких чертах воспроизводятся явления реальной жизни и быта древнегреческих племен. Преобладает описание быта военного времени, причем поэма насыщена реалистическим изображением сцен смерти воинов, жестоких увечий, предсмертных конвульсий. Однако битва изображается чаще всего не как массовое сражение, а как поединок между отдельными героями, выделяющимися силой, доблестью и военным искусством. Но подвиги героев, столь красочно воспеваемые Гомером, не заслоняют от взора поэта все ужасы войны. Он яркими и обличительно-реалистическими красками воспроизводит сцены насилия и беспощадной жестокости победителей.
Когда царь Приам умоляет своего сына Гектора укрыться за стенами Трои от ярости Ахилла, поэт устами старого царя рисует душераздирающую картину захвата города неприятелем. Гомер не сочувствует жестокостям войны. Он противопоставляет им полные глубоких человеческих чувств эпизоды: прощание троянского вождя Гектора с женой Андромахой перед решающей битвой, плач царицы Гекубы или мольбы царя Приама в шатре Ахилла. Здесь и своего любимого героя, неукротимого в гневе Ахилла, неистового в жажде мести, поэт заставляет смягчиться и пролить слезы вместе с Приамом. Столь же серьезным противовесом яркому изображению свирепых схваток между враждующими сторонами представляет собой подробное описание сцен мирной жизни, которые были изображены Гефестом на щите Ахилла. С большой теплотой говорит поэт о тучных нивах с отягченными зерном колосьями, о многочисленных стадах, пасущихся в долинах, о пышных виноградниках и, главное, о трудолюбивых людях, создавших все это изобилие, наслаждающихся плодами своих трудов и покоем мирной жизни.
Поэмы «Илиада» и «Одиссея» были созданы на основе героических песен-преданий, которые исполняли певцы-аэды, бродя по земле древней Эллады. Сами греки всю честь создания этих знаменитых поэм приписывали слепому аэду Гомеру, уроженцу острова Хиос. За право называться родиной великого поэта уже в древности спорило семь городов греческого мира. Можно предположить, что слепой старец-аэд Демодок, изображенный в восьмой песне «Одиссеи», поющий перед гостями царя Алкиноя на острове феаков, послужил неким прообразом для представления о самом Гомере еще в древности. Ученые до сих пор спорят о том, существовал ли в действительности гениальный творец «Илиады» и «Одиссеи», или у каждой поэмы был свой собственный автор, или же это были разрозненные песни, сведенные воедино каким-либо «редактором». Достоверно известно лишь то, что в VI веке до нашей эры правитель города Афин Писистрат приказал записать тексты обеих поэм и ввел в обычай во время празднеств в честь богини Афины (так называемых Панафиней) чтение этих поэм перед всем народом. Таким образом, текст поэм уже не мог подвергнуться тем изменениям, которые ранее вносили в него бродячие аэды, имевшие склонность к импровизации.
Для всех древних греков «Илиада» и «Одиссея» являлись не только излюбленным чтением. По ним велось обучение в школах. Подростки и юноши учились доблести на примерах героев древних сказаний. Насколько широко были известны стихи Гомера, можно судить по находке, сделанной в Северном Причерноморье, где на юге нашей страны в античную эпоху находились процветающие древнегреческие колонии. Это обломок камня, на котором вырезано начало гомеровского стиха из «Илиады» — «Продвинулись звезды...». Поскольку надпись не закончена и сделана с ошибками, то ученые предполагают, что высекал ее либо начинающий камнерез, либо ученик резчика, выполнявший упражнение. Но этот обломок камня с незаконченным стихом, вырезанным во II веке до нашей эры, ценен как свидетельство того, сколь велика была слава Гомера. На самом северном краю греческой ойкумены простым ремесленникам были известны стихи «Илиады».
Долгое время события, описываемые в поэмах Гомера, считались вымыслом, красивыми легендами, облеченными в прекрасные стихи, не имевшими под собой никакой реальной основы. Археолог-любитель Генрих Шлиман, носившийся с идеей, руководствуясь «Илиадой» Гомера, найти исторически существовавшую Трою, вызывал лишь насмешки всех ученых, специалистов того времени. Они полагали, что поиски гомеровской Трои столь же бессмысленны, как розыски сказочного «тридесятого царства».
Однако Шлиману после многих неудач посчастливилось раскрыть мощные напластования древних городов на холме Гиссарлык в Малой Азии (на территории современной Турции), где некогда стояла «священная Троя» Гомера. Шлиман нашел бесценный клад, состоявший из нескольких тысяч золотых предметов — украшений, чаш, который он назвал кладом царя Приама. После успеха с открытием Трои Шлиман приступил к раскопкам Микен и Тиринфа, древних городов, упоминавшихся в поэме Гомера. Замечательному археологу-любителю и здесь посчастливилось. Он открыл исключительные по своему значению памятники — царские погребения, вырубленные в скале, где среди массы изделий из драгоценных металлов особенный интерес представляли тонкие золотые пластины, покрывавшие лица умерших и сохранившие черты портретного сходства.
Лишь после всех этих, совершенно сказочных успехов Шлимана, увенчавших его долголетние труды и оправдавших его безграничное доверие к Гомеру, все серьезные ученые, одинаково скептически относившиеся и к свидетельствам Гомера и к энтузиазму Шлимана, вынуждены были признать его правоту. Они поняли, что невежественный и фанатичный любитель, каким они считали Шлимана, открыл перед наукой совершенно неведомый, реальный мир, прежде считавшийся миром вымысла и фантастических преданий.
Открытия Шлимана положили начало изучению так называемого микенского периода в истории древней Греции. На острове Крит и в древнем городе Пилосе были раскрыты грандиозные многокомнатные дворцы, стены которых были украшены росписями, изображавшими различные сцены из жизни обитателей этих дворцов. Но самой ценной для науки находкой были многочисленные глиняные таблички, испещренные непонятными знаками. Эти знаки — так называемое «линейное письмо» — были в свое время расшифрованы английским архитектором М. Вентрисом, и благодаря сведениям, содержащимся в этих табличках, ученые получили представление о хозяйственном укладе жителей Крита, Пилоса, Микен в период, предшествовавший созданию гомеровских поэм.
Усилиями археологов, историков и филологов была воссоздана широкая картина жизни древнегреческих племен в догомеровскую и гомеровскую эпоху. Однако, хотя теперь никто не считает, что основа гомеровского повествования приурочена к определенным местам, таким, как Троя, Микены, Пилос, Аргос, Тиринф, реальное существование которых доказано археологами, в самих поэмах встречаются упоминания о железном оружии, которого микенская эпоха еще не знала. По-видимому, героический эпос древних греков складывался постепенно на основе исторической реальности нескольких эпох и окончательно оформился где-то в VIII веке до нашей эры. Нужно сказать, что среди многочисленных литературных произведений древности, дошедших до нашего времени, ни одно из них не оказало такого сильного влияния на дальнейшее развитие общечеловеческой культуры, как «Илиада» и «Одиссея». По мнению Маркса, обе поэмы по своей цельности и гармонии получили всеобщее признание в качестве «недосягаемого образца».
Образами гомеровских героев насыщено и изобразительное искусство, начиная с античной эпохи вплоть до современности. Не случайно перевод «Илиады», законченный в 1829 году русским поэтом Николай Иванович Гнедичем, встретил восторженный прием Пушкина, высоко оценившего двадцатилетний труд переводчика. Пушкин прекрасно понимал, какое значение для развития русской литературы могло иметь появление точного и художественного перевода великого эпического произведения. Еще в 1825 году, когда Гнедич находился где-то в середине своего грандиозного труда, Пушкин писал переводчику, подбадривая его, о том, как важен и нужен перевод «Илиады» русскому читателю. «Это будет первый классический европейский подвиг в нашем отечестве», — убежденно заключал Пушкин. Когда наконец перевод «Илиады» увидел свет, Пушкин отозвался на него торжественной эпиграммой, написав ее размером гомеровского гекзаметра:

		Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи, 
		Старца великого тень чую смущенной душой.

Эти две строки живо передают волнение великого поэта России, встретившегося с творением великого древнегреческого поэта, зазвучавшим на русском языке с силою подлинника. Но Пушкин не был бы самим собой, если бы тут же со свойственной ему пленительной живостью не сочинил для друзей остроумное двустишие в том же торжественном стиле:

		Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера,
		Боком одним с образцом схож и его перевод. 

Правда, эта эпиграмма являлась не более чем шуткой. Она ни разу не была напечатана при жизни поэта. В 1830 году в заметке «Илиада Гомерова» Пушкин снова отметил, что это произведение в переводе Гнедича должно иметь «важное влияние на отечественную словесность». Огромное впечатление произвел перевод «Илиады» и на другого замечательного русского поэта, старшего друга Пушкина — Жуковского. Он загорелся мечтой изучить древнегреческий язык и посвятить себя переводу второй замечательной поэмы Гомера — «Одиссеи». Уже на склоне лет Жуковскому удалось приступить к переводу «Одиссеи», и можно сказать, что лишь благодаря смоотверженному труду Гнедича над «Илиадой» русская литература смогла обогатиться и переводом «Одиссеи», осуществленным Жуковским.
Работая над переводом «Илиады», Гнедич много внимания уделил тому, чтобы точно передать не только поэтический размер подлинника — гекзаметр, но особенности языка Гомера — «простоту, силу и важное спокойствие». Поэтому для соблюдения этих условий Гнедич употребляет в переводе большое количество архаизмов — славянских и старорусских слов. Это помогало ему передать важность и возвышенность тона, характерную для гомеровского стиха. Гнедич тонко подметил удивительную особенность гомеровского стиля: «Гомер не описывает предмета, но как бы ставит его перед глазами: вы его видите. Это волшебство производят простота и сила рассказа». И действительно, у Гомера все, о чем он рассказывает, выступает ярко, выпукло, реалистично. Здесь огромную роль играют эпитеты, рисующие характерные черты того или иного героя — «шлемоблещущий», «славный» Гектор, «быстроногий» Ахилл, «хитроумный» Одиссей, «владыка мужей, пастырь народов» Агамемнон. Когда во время битвы один из сражающихся получает смертельную рану, то Гомер говорит: «Упал, и взгремели на падшем доспехи». И этими словами рисует все: и тяжесть ранения, и шум битвы, и грохот доспехов сраженного воина.
Читая «Илиаду», нельзя забывать, что она была рассчитана на исполнение вслух. Этим объясняются повторения и общие места, которые давали возможность слушателям ослабить внимание, перевести дух. От современного читателя не ускользнет и любовь к чрезвычайно детальному описанию отдельных предметов или событий, которые часто уводят повествование далеко в сторону от основной сюжетной линии. Таково, например, описание знаменитого щита Ахилла, изготовленного богом Гефестом, или же обстоятельное перечисление всех сил и кораблей ахейцев, прибывших к Трое. При устном исполнении подобная детализация завоевывала внимание аудитории и создавала впечатление необычайной реалистичности и яркости всего изображаемого поэтом. И если вспомнить строки Мандельштама:

		«Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
		Я список кораблей прочел наполовину...» —  

то станет ясно, что список кораблей — это тоже поэзия, что ритм, в котором идет перечисление войск и кораблей ахейцев, передает ритм морских волн, набегающих на берега, где высится «крепкостенная» Троя.
«Илиада» изобилует характерными для эпической поэзии художественными средствами изображения, совершенно непривычными для современного читателя. Эти особенности поэмы, созданной гением древнегреческого народа, требуют от читателя постепенного вхождения в мир героев Гомера. Следует входить в него неспешно, последовательно знакомясь с песнями поэмы, и тогда, по словам Белинского, «читая Гомера, вы видите возможную полноту художественного совершенства; но она не поглощает всего вашего внимания; не ей исключительно удивляетесь вы: вас более всего поражает и занимает разлитое в поэзии Гомера древнеэллинское созерцание и самый этот древнеэллинский мир. Вы на Олимпе среди богов, вы в битвах среди героев; вы очарованы этою благородною простотою, этою изящною патриархальностью героического века народа, некогда представлявшего в лице своем целое человечество».


К предыдущей главе