§ 4. Гомер «Илиада»
(в переводе Н.И. Вересаева)

Песнь седьмая. Единоборство Гектора и Аякса.
Погребение мертвых.

Так сказав, из ворот устремился блистательный Гектор,
С ним его брат Александр. Пылали горячим желаньем
Оба как можно скорее начать воевать и сражаться.
Так же, как бог морякам, ожидающим жадно, попутный
Ветер в то время дает, как они рассекать уж устали
Гладкими веслами море и члены гребущих расслабли, —
Так пред троянцами, жадно их ждавшими, оба явились.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Только увидела их совоокая дева Афина, —
Как меднолатных ахейцев в могучем бою они губят,
Бросилась тотчас с вершин олимпийских и бурно помчалась
К Трое священной. С Пергама увидев богиню, навстречу
Выступил ей Аполлон: желал он победы троянцам.
Встретились боги друг с другом у дуба, и первым владыка
Зевса-Крониона сын Аполлон обратился к Афине:
«Зевса великого дочь, для чего низошла ты с Олимпа?
Что пожелалось тебе? Чем дух твой взволнован великий?
Или желаешь полнейшую дать аргивянам победу?
Жалости нет у тебя к погибающим в битве троянцам.
Мой исполни совет, — полезнее было бы это.
Бой и войну между ними давай прекратим на сегодня,
После же пусть меж собою сражаются вволю, покуда
Трон конца не увидят, уж раз, о богини Олимпа,
Так непременно желается вам этот город разрушить».
Фебу сказала в ответ совоокая дева Афина:
«Так, Дальновержец, да будет! С такою же мыслью с Олимпа
Я и сама низошла к ополчсньям троян и ахейцев.
Как же, однако, желаешь ты бой прекратить между ними?»
Ей отвечал Аполлон повелитель, рожденный Зевссом:
«В Гекторе мы конеборном возбудим могучую смелость.
С визовом пусть обратится он к лучшим данайским героям
Выйти один на один и сразиться с ним в яростной битве.
Медпопоножных ахейцев заденет он этим, и сами
Выдвинут мужа они, чтоб с божественным Гектором бился».
Так он сказал. Совоокая с ним согласилась Афина.
Духом почуял Гелен прорицатель, рожденный Приамом,
Это решенье, к какому пришли, посовсщавшися, боги.
К Гектору он подошел и такое сказал ему слово:
«Гектор, рожденный Приамом, по разуму сходный с Зевесом!
Я тебе брат, — не исполнишь ли ты, что тебе предложу я?
Пусть все усядутся наземь, — троянцы, равно как ахейцы, —
Сам же ты сделай храбрейшим мужам меж ахейцами вызов
В единоборство с тобою вступить и нещадно сразиться.
Нынче тебе не судьба умереть и предела достигнуть:
Голос такой я богов, рожденных для вечности, слышал».
С радостью очень большою слова его выслушал Гектор.
Вышедши быстро вперед и копье ухватив в середине.
Строй удержал он троянцев. Они, успокоившись, стали.
Тотчас тогда и ахейцев своих удержал Агамемнон.
Оба бога, Афина и Феб-Аполлон сребролукий,
Коршунов образ принявши, уселись вдвоем на высоком
Дубе Отца-молневержца, эгидодержавного Зевса,
И любовались мужами. Густые ряды их сидели,
Шлемами, острыми жалами пик и щитами щетинясь.
Как от Зефира, внезапно подувшего, частою рябью
Гладь покрывается моря и сразу становится черной, —
Так почернела равнина от севших троян и ахейцев.
Гектор же, став между тех и других, обратился к ним с речью:
«Слушайте, Трои сыны и ахейцы в красивых поножах!
Слушайте то, что в груди меня дух мой сказать побуждает!
Выполнить клятвы не дал нам высокоцарящий Кронной,
Но, замышляя плохое, готовит нам битвы, покуда
Либо возьмете вы наш крепкобашенный город священный,
Либо погибнете сами близ ваших судов мореходных.
В ваших рядах здесь — герои храбрейшие меж всех ахейцев.
Тот, у которого сердце желает сразиться со мною,
Пусть сюда выйдет и в битву с божественным Гектором вступит.
Так говорю я, и будь нам свидетелем Зевс молневержец:
Если противник меня поразит длинножальною медью,
Снявши доспехи, пускай их снесет к кораблям крутобоким,
Тело ж мое пусть домой возвратит, чтоб имели возможность
Труп мой огню приобщить троянцы и жены троянцев.
Если же я его свергну и славу мне даст Дальновержец, —
Снявши доспехи с него, отнесу их в священную Трою
И средь храма метателя стрел Аполлона повешу,
Тело ж назад возвращу к кораблям обоюдовесельным.
Пусть похоронят его длиннокудрые мужи ахейцы,
На берегу Геллеспонта широкого холм пусть насыплют.
Некогда кто-нибудь скажет из поздно живущих потомков,
По винно-черному морю плывя в корабле многовеслом:
«Воина это могила, умершего в давнее время;
Доблестный, был умерщвлен он блистательным Гектором в битве».
Скажут когда-нибудь так, и слава моя не погибнет».
Так он сказал. В глубочайшем молчанье сидели ахейцы.
Вызов стыдились отвергнуть, равно и принять ужасались.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нестор же встал и с речью такою к вождям обратился:
«Ох, великая скорбь на землю ахейскую сходит!
Горько теперь зарыдает Пелей, престарелый наездник,
Славный оратор и мудрый советник в земле мирмидонцев!
Радостно в доме своем говорил он со мною, о каждом
Разузнавая ахейце, о предках его и потомках.
Если б теперь он услышал, как Гектор их всех ужасает,
Верно, не раз бы к бессмертным он руки простер, чтоб скорее
Дух из членов его погрузился в обитель Аида!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Если б я так же был молод и прежнею силой владел бы,
Скоро противника б встретил себе шлемоблещущий Гектор!
В вашем же воинстве, сколько ни есть всех ахейцев храбрейших,
Сердцем никто не пылает противником Гектору выйти».
Так укорял их старик. И девять их всех поднялося.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нестор, наездник геренский, опять обратился к ним с речью:
«Бросьте-ка жребий теперь. Которому выпадет жребий.
Выступит тот и на пользу красивопоножным ахейцам,
Выступит также на пользу себе самому, если целым
Сможет вернуться из страшной войны и погибельной схватки».
Так произнес он. И каждый, пометивший собственный жребий,
В шлем его бросил царя Агамемнона, сына Атрея.
Войско же, руки к бессмертным богам воздевая, молилось;
Так не один говорил, на широкое небо взирая:
«Зевс, наш отец! Пусть Аяксу достанется иль Диомеду,
Иль, наконец, и царю самому многозлатной Микены!»
Так говорили. Встряхнул ему данные жребии в шлеме
Нестор, и вылетел жребий, которого все и желали, —
Жребий Аякса. И вестник, понесши кругом по собранью,
Справа подряд всем героям ахейским показывал жребий.
Знака никто не признал, отрекался от жребия каждый.
Вестник собранье кругом обошел и приблизился к мужу,
Кто этот жребий пометил и в шлем его бросил, — к Аяксу.
К вестнику руку простер он, и вестник, приблизившись, подал.
Жребий увидевши, знак свой узнал Теламоний, в восторге
Под ноги бросил на землю его и вскричал аргивянам:
«Мой это жребий, друзья! Всем сердцем и сам я доволен!
Думаю, верх одержу над Гектором я многосветлым.
Все же прошу вас, пока облекаться я буду в доспехи, —
Зевсу владыке молитесь, великому Кронову сыну,
Между собою, безмолвно, чтоб вас не слыхали троянцы.
Впрочем, — молитесь и громко! С чего мы их будем бояться?
Как бы кто ни желал, меня чи искусством, ни силой
Против воли моей отступить не заставит. Надеюсь,
На Саламине и сам не таким уж я вырос невеждой!»
Так он сказал. И молились они молневержцу Крониду.
Так не один говорил, на широкое небо взирая:
«Зевс, наш родитель, на Иде царящий, преславный, великий!
Даруй победу Аяксу, укрась его светлою славой!
Если ж и Гектора любишь, если и им озабочен, —
Равную силу и славу пошли одному и другому!»
Так говорили. Аякс в многояркую медь одевался.
После того же, как всеми доспехами тело покрыл он,
Двинулся он на врага, как огромный Арес выступает,
Если идет на войну меж мужами, которых Кронной
Свел на сраженье силой вражды, разъедающей душу.
Так и огромный Аякс подвигался — защита ахейцев;
Грозным лицом усмехался, а по низу шагом широким
Крепко шагал, потрясая в руке длиннотенною пикой.
Все аргивяне, смотря на него, восхищались душою.
Трепет ужасный объял у троянцев у каждого члены;
Даже у Гектора сердце в могучей груди задрожало.
Но уж не мог он никак отступить и в фаланги троянцев
Скрыться назад, ибо первый же сам его вызвал на битву.
Быстро Аякс подходил, пред собою неся, словно башню,
Медный щит семикожный, который герою сработал
Шорник прекраснейший Тихий, живущий в дому своем в Гиле.
Ярко блистающий щит для него из семи он составил
Кож от жирнейших волов и покрыл их пластиною медной.
Сын Теламонов Аякс, неся этот щит перед грудью,
Близко пред Гектором стал и сказал ему голосом грозным:
«Гектор, теперь, как один на один мы с тобою сойдемся,
Ясно увидишь ты, есть ли средь нас и другие герои,
Кроме Пелида, фаланг разрывателя с львиной душою.
Праздно лежит он близ гнутых своих кораблей мореходных,
На Агамемнона гневом пылая, владыку народов.
Тоже, однако, и мы таковы, — и таких нас немало, —
Что не боимся с тобою сойтись. Начинай же сраженье!»
Тотчас ответил ему шлемоблещущий Гектор великий:
«Богорожденный Аякс Теламоний, владыка народов!
Полно со мною тебе говорить, как с бессильным ребенком,
Иль как с женою, которой неведомо ратное дело!
В мужеубийствах и битвах я опыт имею немалый,
Щит сухокожный умею ворочать и вправо, и влево,
С ним управляюсь искусно и храбро в кровавом сраженьи;
На колеснице умею ворваться и в конную свалку,
Пляску Ареса смогу проплясать и в бою рукопашном.
Но на такого, как ты, не хочу нападать я украдкой,
Высмотрев тайно. Открыто я бью. Посмотрю, попаду ли!»
Так он сказал и, взмахнувши, послал длиннотенную пику.
В щит семикожный ужасный он пикой своею ударил, —
В яркую полосу меди, что сверху восьмою лежала.
Кожаных шесть в нем слоев пронизала блестящая пика,
В коже седьмой задержалась. Тогда в свою очередь быстро
Богорожденный Аякс размахнулся огромною пикой
И поразил ею Гектора в щит, во вес стороны равный.
Щит светозарный насквозь пролетела могучая пика,
Гекторов панцирь пронзила, сработанный с тонким искусством,
И против самого паха хитон Приамида рассекла.
Он увернулся, однако, и гибели черной избегнул.
Вырвав обратно руками свои длиннотенные пики,
Сшиблися оба опять наподобие львов кровожадных
Или лесных кабанов, у которых немалая сила.
Гектор копьем в середину щита Теламония грянул,
Меди, однако, на нем не пробил, — острие изогнулось.
В щит, налетевши, ударил Аякс и насквозь его пробил
Пикой. Назад отшатнулся к врагу прорывавшийся Гектор.
Шею царапнуло жало, и черная кровь заструилась.
Не прекратил поединка, однако, божественный Гектор.
Чуть отступивши назад, захватил он могучей рукою
Камень, лежавший средь поля, — огромный, зубристый и томный, —
Махом швырнул и в ужаснейший щит семикожный Аякса
Глыбой в средину ударил. Взревела вся медь щитовая.
Быстро Аякс подхватил несравненно огромнейший камень,
Бросил его, размахав и напрягши безмерную силу,
В щит угодил и пробил его камнем, похожим на жернов,
Милые ранив колени. Назад опрокинулся Гектор,
Щит свой притиснув. Но тотчас воздвиг Аполлон его снова.
Тут бы, схватившись, мечами они изрубили друг друга,
Если бы вестники Зевса и смертных, глашатаи оба
Не подошли, — от троянцев один, а другой от ахейцев
Меднодоспешных, — Идей и Талфибий, разумные оба.
Между героев жезлы протянули они, и сказал им
Вестник троянский Идей, преисполненный мудрых решений:
«Будет, любезные дети! Кончайте войну и сраженье!
Любит равно вас обоих Зевес, собирающий тучи.
Оба лихие бойцы вы, и в этом мы все убедились.
Уж надвигается ночь, — хорошо покориться и ночи!»
Сын Теламона Аякс, отвечая Идею, промолвил:
«То, что сказал ты, Идей, пусть и Гектор мне это же скажет.
Он вызывал ведь на битву храбрейших героев ахейских,
Он и начни; подчинюсь я охотно, коль он это скажет».
Снова ответил ему шлемоблещущий Гектор великий:
«Так как, Аякс, одарен ты от бога и ростом, и силой,
Также и разумом светлым, и лучший боец ты на копьях,
То прекратим на сегодняшний день и борьбу, и сраженье.
После же снова мы будем сражаться, пока не разнимет
Нас божество, одному из двоих даровавши победу.
Уж надвигается ночь. Хорошо покориться и ночи,
Всех ты обрадуешь храбрых ахейцев, к судам воротившись,
Больше всего же — собратьев и близких, каких ты имеешь.
Я же обрадую, в город великий вернувшись Приама,
Всех конеборных троянцев и длинноодеждных троянок,
Кто за меня помолиться сберется в божественном храме.
Сын Теламонов! Почтим же друг друга дарами на память,
Чтобы любой из ахейцев сказал и любой из троянцев:
«Бились герои, пылая враждой, пожирающей сердце,
Но разлучились они, примиренные дружбой взаимной».
Так он сказал и отдал Теламонию меч среброгвоздный
Вместе с ножнами и вместе с ремнем вырезным перевесным.
Гектору ж отдал Аякс свой блистающий пурпуром пояс.
Так разлучились они, и один к аргивянам направил
Шаг свой, другой же — к троянскому шумному войску. Троянцы,
Радуясь сердцем, смотрели, как шел, невредимый и здравый,
Гектор, избегнувший силы и рук необорных Аякса.
В город его повели, уж не ждавшие видеть живого.
Также, с другой стороны, повели и ахейцы Аякса
К сыну Атрея, его восхищенному славной победой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Только что новыми солнце лучами поля осветило,
Выйдя из тихо текущих, глубоких зыбей океана
В путь свой небесный, как оба народа сошлись на равнине.
Каждого мужа узнать было трудно, чужой ли он, свой ли.
Лишь от запекшейся крови обмывши водой, различали
И на повозки их клали, роняя горячие слезы.
Громко плакать Приам запретил. И безмолвно троянцы
Мертвых своих на костер возлагали, печаляся в сердце,
После ж, предавши огню, в Илион возвращались священный.
Также, с другой стороны, и ахейцы в красивых поножах
Мертвых своих на костер возлагали, печаляся в сердце,
После ж, предавши огню, возвращались к судам изогнутым.
Перед зарею назавтра, еще средь сумрака ночи,
Возле костра собрались отборные мужи ахейцы,
Холм над костром тем воздвигли могильный, один на равнине.
Общий для всех. И вплотную к нему возвели без задержки
Стену высокую, — им и самим, и судам в оборону.
Сделали в этой стене и ворота, сплоченные крепко,
Чтобы проехать чрез эти ворота могли колесницы,
Вырыли ров за стеною снаружи, большой и глубокий,
Все обегавший становье, и колья за рвом вколотили.
Так в своем стане широком трудились ахейские мужи.
Боги меж тем восседали вкруг Зевса, метателя молний,
И на большие дела меднолатных ахейцев смотрели.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Солнце меж тем закатилось, окончили дело ахейцы,
В станах своих закололи быков и за ужин уселись.
Прибыло много судов в это время, вином нагруженных,
Посланных с Лемноса сыном Язона Евнеем ахейцам;
Пастырь народов Язон с Гипсипилой его породили.
Двум Атрея сынам, Агамемнону и Менелаю,
Тысяча мерок вина посылалась Евнеем отдельно.
Все остальные ахейцы вино с кораблей получали,
Эти — медью платя, другие — блестящим железом,
Шкуры волов приносили, коров на обмен подводили
Или же пленных людей. И устроили пир богатейший.
Всю эту ночь напролет длиннокудрые мужи ахейцы
В стане своем пировали (в стенах городских же — троянцы).
Всю эту ночь напролет, замышляя недоброе, в небе
Зевс промыслитель гремел, и бледнели ахейцы от страха.
Наземь вино проливали из кубков. Никто не решался
Пить, не свершив наперед возлиянья сверхмощному Зевсу.
Все улеглись, наконец, и сна насладились дарами.

К предыдущей главе