§ 1. Одиссея (в изложении Н.А. Куна)

01. Одиссей у нимфы Калипсо
02. В отсутствие Одиссея женихи бесчинствуют
03. Телемах у Нестора и у Менелая
04. Женихи готовят гибель Телемаху
05. Одиссей покидает остров Калипсо
06. Одиссей и Навсикая
07. Одиссей у царя Алкиноя
08. Киконы и лотофаги
09. Одиссей на острове циклопов. Полифем
10. Одиссей на острове Эола
11. Одиссей у лестригонов
12. Одиссей на острове волшебницы Кирки
13. Одиссей сходит в царство Аида
14. Плавание Одиссея мимо сирен, Скиллы и Харибды
15. Одиссей на острове Тринакрии. Гибель корабля
16. Возвращение Одиссея на Итаку
17. Одиссей у Эвмея
18. Возвращение Телемаха на Итаку
19. Телемах приходит к Эвмею. Одиссей и Телемах
20. Одиссей приходит под видом странника в свой дворец
21. Одиссей и Пенелопа
22. Одиссей избивает женихов
23. Одиссей открывается Пенелопе
24. Души женихов в царстве Аида
25. Одиссей у Лаэрта
26. Восстание граждан и примирение их с Одиссеем

Одиссей у нимфы Калипсо

Много тяжких бед, много грозных опасностей претерпел герой Одиссей, возвращаясь из-под Трои на Итаку. Всех спутников потерял он в пути, все погибли они, никого не пощадил злой рок. После долгих скитаний оказался Одиссей на острове Огигии у нимфы Калипсо.
Семь долгих лет пришлось ему томиться у могучей волшебницы Калипсо. Шел восьмой год. Тосковал Одиссей по родной Итаке и по семье, он молил отпустить его на родину, но не отпускала его Калипсо. Наконец сжалились боги-олимпийцы над Одиссеем. На собрании богов решил Зевс по просьбе Афины-Паллады, вернуть Одиссея на родину, несмотря на то, что бог моря Посейдон всюду на море преследовал Одиссея, гневаясь на него за то, что он ослепил циклопа Полифема, сына Посейдона.

На Итаке в отсутствие Одиссея женихи бесчинствуют,
расхищая его имущество

Когда боги решили вернуть Одиссея на родину, богиня-воительница Афина тотчас спустилась с высокого Олимпа в Итаку и, приняв образ царя тафиев Мента, пошла к дому Одиссея. В доме застала она буйных женихов, сватавшихся за Пенелопу, жену Одиссея. Женихи сидели в ожидании пира, который готовили рабы и слуги, играли в кости. Первым увидал Афину сын Одиссея, Телемах.
Приветливо встретил Телемах мнимого Мента и поведал гостю свое горе. Он рассказал, как принуждают буйные женихи мать его Пенелопу выбрать себе одного из них в мужей, как бесчинствуют они, как расхищают его имущество. Выслушала Афина Телемаха и посоветовала ему искать защиты у народа Итаки. Посоветовала также Афина Телемаху поехать в Пилос к старцу Нестору и в Спарту к царю Менелаю и у них узнать о судьбе Одиссея.
Вэто время женихи долго спорили, кто из них должен стать мужем пенелопы. Их скоро прервал Телемах. Он сказал, что обратится за помощью к народному собранию, чтобы оно запретило им разорять его дом. Грозил им Телемах гневом богов. Но угрозы его мало действовали на женихов, они по-прежнему продолжали шуметь, петь и плясать, буйствуя до самой ночи.
На следующий день Телемах повелел глашатаям собрать народное собрание. Быстро собрался народ. Пришел и Телемах в народное собрание, в руках у него было копье, за ним бежали две собаки. Он был так прекрасен, что дивились на него все собравшиеся. Расступились перед ним старцы Итаки, и сел он на место своего отца. Телемах обратился с просьбой к народу защитить его от бесчинства женихов, грабящих его дом. Он заклинал народ именем Зевса и богини правосудия Фемиды помочь ему.
Закончив гневную речь, Телемах сел на свое место, опустил голову, и слезы полились у него из глаз. Смолкло все народное собрание, но один из женихов, Антиной, дерзко стал отвечать Телемаху. Он упрекал Пенелопу за ту хитрость, к которой прибегала она, чтобы только избежать брака. Ведь она сказала же им, что выберет себе из них мужа, только когда окончит ткать богатый покров.
Днем действительно ткала покров Пенелопа, ночью же распускала то, что успевала соткать за день. Грозил Антиной, что не покинут женихи дом Одиссея до тех пор, пока не выберет себе из них Пенелопа мужа. Антиной требовал даже, чтобы Телемах отослал мать свою к ее отцу. Отказался Телемах изгнать мать из дома; он призвал в свидетели тех оскорблений и зла, которые терпит от женихов, Зевса.
Услыхал его Зевс-громовержец и послал знамение. Над народным собранием поднялись два высоко парящих орла и бросились друг на друга; в кровь разодрали себе груди и шеи и быстро скрылись с глаз удивленного народа. Птицегадатель Галиферс возвестил, что знамение это предвещает скорое возвращение Одиссея, и горе тогда женихам. Никем не узнанный вернется Одиссей и жестоко покарает тех, кто грабит его дом.
Афина-Паллада между тем, приняв образ Телемаха, обошла весь город, собрала двадцать юных гребцов. Теперь все было готово к отъезду. Афина, невидимая, пошла в зал, где пировали женихи, и погрузила всех их в глубокий сон. Затем вывела она из дворца Телемаха и отвела его на берег моря к кораблю. Афина послала попутный ветер и быстро понесся корабль в открытое море.

Телемах у Нестора и у Менелая

Уже на следующее утро, лишь только въехал на белоснежных конях на небо бог солнца Гелиос, корабль Телемаха и сопровождавшей его Афины прибыл к Пилосу. Приветливо встретил царь чужеземцев. Сын его Писистрат пригласил их принять участие в пире. Подал Писистрат Афине кубок с вином, просил ее совершить возлияние. Понравилось Афине, что молодой Писистрат почтил ее первым кубком.
Когда окончен был пир, спросил Нестор чужеземцев, откуда они прибыли. Ему ответил Телемах, что он сын Одиссея и прибыл в Пилос, чтобы узнать о судьбе отца. Обрадовался Нестор, узнав, что перед ним сын Одиссея, которого больше всех героев чтил он за ум. Пожалел Телемаха Нестор за то, что столько обид приходится терпеть ему от буйных женихов, но об Одиссее он ничего не мог рассказать. Мудрый старец советовал ему посетить царя Менелая, так как он позже других вернулся на родину и, возможно, знает что-нибудь об Одиссее.
На следующее утро сыновья Нестора запрягли коней в колесницу. На колесницу взошли Телемах и младший сын Нестора Писистрат и отправились в путь к Менелаю. Во дворце Менелая было большое торжество: Менелай отсылал дочь свою к Неоптолему, сыну Ахилла, которому он еще под Троей обещал ее в жены. Кроме того, справлял Менелай и свадьбу сына своего Мегапента. Приветливо встретил чужеземцев Менелай и пригласил их сесть рядом с собой.
В это время вошла жена Менелая, прекраснокудрая Елена. Взглянув на Телемаха, поразилась Елена сходством с Одиссеем. Писистрат, услыхав ее слова, сказал, что перед ней действительно Телемах, сын Одиссея. Обрадовался Менелай — ведь рядом с ним сидел сын его любимого друга. Стал вспоминать он о подвигах Одиссея и о тех невзгодах, которые претерпели греки под Троей. Эти воспоминания об отце вызвали вновь слезы у Телемаха. Печаль о погибших друзьях овладела и Менелаем.
Рано утром царь Менелай прошел в покой, в котором ночевал Телемах, и спросил его о причине приезда. Телемах ответил, что прибыл в Спарту узнать о судьбе отца. Рассказал Менелай сыну Одиссея о всех своих приключениях и о том, что Одиссей томится в неволе на острове нимфы Калипсо.

Женихи готовят гибель Телемаху, когда он вернётся на Итаку

Пока Телемах был в Пилосе и Спарте, женихи узнали случайно, что Телемах покинул Итаку. Испугались они, так как думали, что Телемах поехал за помощью в Пилос и Спарту. Антиной посоветовал женихам снарядить корабль и, отплыв в море, ждать Телемаха, чтобы неожиданно напасть на него и убить.
Тотчас согласились на это злое дело все женихи.
Пенелопа узнала об их коварном замысле. В отчаяние пришла она. Ведь и она не знала того, что Телемах отплыл из Итаки. Она уже хотела послать слугу к отцу Одиссея, старцу Лаэрту, чтобы известить его об опасности, которая угрожает его внуку. Но служанка Эвриклея удержала ее от этого. Она посоветовала Пенелопе молить о помощи богиню Афину. Принесла царица жертву богине и обратилась к ней с мольбой. Афина вняла ее мольбам. Послала она спящей Пенелопе призрак ее сестры Ифтимы. Поведал призрак Пенелопе, что не погибнет Телемах. Когда же спросила Пенелопа о судьбе мужа, ничего не ответил ей призрак и скрылся, подобный легкому туману.

Одиссей покидает остров нимфы Калипсо

На совете решили бессмертные боги, что Афина должна помочь Телемаху невредимым вернуться на родину и не дать женихам напасть на него. Гермес же должен лететь на остров Огигию и повелеть нимфе Калипсо отпустить Одиссея. Громовержец тотчас послал Гермеса к Калипсо.
Надев свои крылатые сандалии и взяв в руки жезл, быстрый, как мысль, Гермес понесся с Олимпа. В мгновение ока достиг Огигии. Прекрасен был этот остров. Лужайки покрыты были сочной травой, а в траве благоухали пышные фиалки и лилии. Четыре источника орошали остров, и, прихотливо извиваясь между деревьев, бежали от них ручьи. На острове был прохладный грот; в нем-то и жила нимфа Калипсо.
Когда Гермес вошел в грот, Калипсо сидела и ткала золотым челноком покрывало с дивным узором. Одиссея не было в гроте. Одиноко сидел он на утесе у самого берега моря, устремив взор в морскую даль. Слезы лил Одиссей, вспоминая о родной Итаке. Так проводил он целые дни, печальный и одинокий.
Опечалилась Калипсо, узнав, что должна она расстаться с Одиссеем. Она хотела навсегда удержать его у себя на острове и даровать ему бессмертие. Но не могла она противиться воле Зевса. Она пошла на берег моря, туда, где сидел печальный Одиссей, и сказала ему:
— Одиссей, не сокрушайся более. Я отпускаю тебя на родину. Иди, возьми топор и сделай крепкий плот. На нем отправишься ты в путь, а я пошлю тебе попутный ветер.
— Богиня, — ответил Калипсо Одиссей, — не возвращение на родину готовишь ты мне, а что-нибудь другое. Разве могу я на утлом плоту переплыть бурное море? Ведь не всегда благополуч­но переплывает его и быстроход­ный корабль. Нет, богиня, я только тогда решусь взойти на плот, если дашь ты мне неру­шимую клятву богов, что не замышляешь погубить меня.
— Правду говорят, Одиссей, что ты умнейший и самый дальновид­ный из смертных! — воскликнула Калипсо, — клянусь тебе водами Стикса, не хочу я твоей гибели.
На утро Одиссей приступил к постройке плота. Четыре дня трудился он, рубил деревья, обтесывал бревна и связывал их. Наконец, плот был готов. Калипсо дала Одиссею припасов на дорогу и простилась с ним.
Восемнадцать дней уже плыл Одиссей, определяя путь по созвездиям — Плеядам и Большой Медведице. Наконец, показалась вдали земля, — это был остров феакийцев. В это время увидал плот Одиссея бог Посейдон. Разгневался повелитель морей, схватил трезубец и ударил им по морю. Поднялась страшная буря.
Громадная волна обрушилась на плот Одиссея и смыла его в море. Глубоко погрузился в морскую пучину Одиссей, насилу выплыл он. Ему мешала одежда, данная на прощанье нимфой Калипсо. Все же нагнал он свой плот, схватился за него и с большим трудом влез на палубу. Помогла ему в этом морская богиня Левкотея, дав Одиссею свое волшебное покрывало. Но тут бог Посейдон воздвиг громадную, словно гора, волну и обрушил ее на плот Одиссея. Разметала волна бревна плота. Двое суток носился Одиссей по бурному морю. С вершины волны Одиссей увидал недалеко землю и страшно обрадовался. Волны с ревом бились между прибрежными утесами и подводными камнями. Неминуема была бы гибель Одиссея, его разбило бы об утесы, но и тут помогла ему Афина-Паллада.
Вышел на берег могучий герой, но долгое плавание так обессилило его, что он упал без чувств на землю. Насилу пришел в себя Одиссей. Зарылся он в листья, чтобы защититься от ночного холода, а богиня Афина погрузила его в глубокий сон.

Одиссей и Навсикая

Юная царевна Навсикая и ее рабыни отправилияь на берег моря мыть одежды. Окончив работу, девы стали резвиться на берегу реки, забавляясь игрой в мяч. Навсикая бросила мячом в подруг, а Афина, невидимая для дев, отправила его могучей рукой в море. Громко закричали все девы и от этого крика проснулся Одиссей. Страшно выглядел он, покрытый морской тиной и водорослями. Испугались девы и разбежались. Осталась одна Навсикая. Одиссей же стал издали молить ее помочь ему, говоря:
— О, прекрасная дева, к тебе с мольбой простираю я руки. Красотой равна ты богине Артемиде. Сжалься, прекрасная дева, надо мною! Двадцать дней носился я по бурному морю. Дай мне хоть какой-нибудь лоскут материи, чтобы прикрыть наготу! Пусть за эту помощь исполнят бессмертные боги все твои желания! Пусть они наградят тебя счастливым браком!
— Чужеземец, — ответила Навсикая, — я вижу по твоим словам, что ты не простой человек и что боги наградили тебя мудростью. Здесь же у нас ты ни в чем не будешь нуждаться. Я укажу тебе путь в город. Я — дочь Алкиноя, владыки феакийцев.
Созвала Навсикая своих рабынь, повелела им дать Одиссею чистую одежду и накормить. Между тем все уже было готово к возвращению в город. Навсикая пригласила следовать за собой Одиссея. Она просила его лишь об одном — чтобы в город не входил он вместе с ней и ее рабынями, а обождал у городских ворот. Царевна боялась, что феакийцы станут злословить, увидав ее с прекрасным чужеземцем. Кроме того, Навсикая посоветовала Одиссею, когда он войдет во дворец, прежде всего пасть к ногам царицы Ареты и молить ее о помощи, так как ее чтит весь народ за великую мудрость.

Одиссей у царя Алкиноя

Одиссей, переждав немного у городских ворот, пошел в город. Богиня Афина окружила его темным облаком и сделала невидимым, чтобы не оскорбил героя кто-нибудь из феакийцев. Его удивляли богатство города, пристань с рядом кораблей, обширная городская площадь и неприступные стены.
Поражал богатством дворец Алкиноя. Весь из блестящей меди был он. Наверху стены были украшены железом. Литая из чистого золота дверь вела во дворец, притолоки были из серебра, а порог медный. У дверей стояли выкованные самим богом Гефестом две живые бессмертные собаки, одна золотая, другая серебряная.
Вошел во дворец Одиссей. Там увидал он по стенам богато изукрашенные скамьи, покрытые драгоценными покрывалами. На подставках стояли отлитые из золота статуи юношей с факелами в руках. Чудеснее всего был сад, находившийся при дворце. Вечно зрели в нем всевозможные плоды. Теплый Зефир обвевал сад. Там же был и виноградник, круглый год дававший спелые гроздья. В саду журчал светлый родник.
Вошел Одиссей в пиршественную залу; там сидели Алкиной, Арета и знатнейшие феакийцы. Покрытый облаком, подошел Одиссей к Арете и пал к ее ногам. В это мгновение рассеяла Афина облако, и все увидели великого героя. Одиссей же молил царицу помочь ему, несчастному страннику. Алкиной взял за руку Одиссея и посадил рядом с собой.
Подали Одиссею слуги пищи и вина. Алкиной же пригласил всех собравшихся на следующий день к себе, чтобы почтить пришельца богатым пиром, так как думал Алкиной, что это посетил его один из богов под видом смертного. Но Одиссей разуверил Алкиноя. Он рассказал царю, сколько бед претерпел он во время пути с острова нимфы Калипсо, и рассказал также, как помогла ему царевна Навсикая. С вниманием выслушал Алкиной Одиссея и, пораженный его мудростью, воскликнул:
— О, светлые боги Олимпа! Если бы даровали вы Навсикае мужа, подобного этому чужеземцу, я дал бы ему великое богатство в приданое! Но тебя, чужеземец, не будем мы держать против твоей воли на нашем острове. Мы доставим тебя на родину. Никакого пути по морю не страшатся феакийцы, как бы ни был он далек!
На следующее утро Алкиной велел собраться на совет всем феакийцам, чтобы решить, как доставить на родину Одиссея. Вскоре собрался весь народ. С удивлением смотрели феакийцы на героя. Афина-Паллада наделила его невыразимой красотой и величием. Обратился царь Алкиной к собравшимся и сказал им:
— Слушайте, граждане! Прибыл к нам чужеземец, он молит, чтобы помогли мы ему вернуться на родину. Снарядим же корабль, отвезем на родину нашего гостя. А сейчас я приглашаю всех к себе на пир. Пусть позовут и певца Демодока, чтобы своим дивным пением увеселял он гостей.
Сели за стол гости, и начался веселый лир. Когда все насытились, слепой певец Демодок взял кифару, ударил по звонким струнам и запел о том, как поспорили два великих героя Одиссей и Ахилл. Услыхал эту песню Одиссей, нахлынули на него воспоминания, слезы покатились у него из глаз. Чтобы не видели слез его феакийцы, закрыл он голову пурпурной мантией. Кончил песню Демодок. Отер слезы Одиссей и, взяв в руки золотой кубок, сделал возлияние в честь богов. Вновь запел Демодок о подвигах героев под Троей, и снова заплакал Одиссей.
После пира Алкиной пригласил всех принять участие в играх. Стали феакийские юноши состязаться в различных упражнениях: в беге, борьбе, прыгании, в кулачном бою и метании диска. Могучий Эвриал любезно пригласил Одиссея принять участие в играх. Но тот отказался, — его удручала печаль по родине.
Услыхал отказ Одиссея Эвриал и сказал с усмешкой:
— Странник! Я вижу, что не можешь ты равняться с могучими юными атлетами. Ты, наверно, из купцов, которые, объезжая моря, занимаются лишь торговлей.
Грозно нахмурил брови Одиссей и ответил Эвриалу:
— Обидное молвил ты слово, Эвриал! По тебе вижу я, что боги не всем наделяют человека. Так и тебя наделили они красотой, но зато не дали мудрости. Ты оскорбил меня, но знай, что я опытен в состязаниях. Во многих боях участвовал я, много испытал опасностей, много потерял я сил, но все же испытаю я свои силы.
Сказав это, схватил Одиссей громадный камень и бросил его могучей рукой. Со свистом пролетел он через всю толпу и упал так далеко, как ни один юноша не мог бы бросить и диска, хотя диски и были много легче камня. Тогда Одиссей воскликнул:
— Юноши феакийские! Бросьте диск так же далеко, как бросил я камень! Всех вас вызываю я на состязание в кулачном бою, борьбе и беге.
Ответил Одиссею царь Алкиной:
— Чужеземец, я вижу, что только насмешка дерзкого Эвриала заставила тебя вызвать на борьбу всех участников игр, чтобы всем показать твою великую силу. Во всем ты, может быть, превзойдешь нас, но только не в беге, так как боги даровали феакийцам непобедимость в беге. Все мы, кроме того, любим пение, музыку, веселую пляску и роскошь пиров. Сейчас призовут сюда искуснейших в пляске юношей, и ты убедишься, что недаром гордимся мы этим искусством.
Под пение Демодока в легкой пляске закружились юноши. С восторгом смотрел на них Одиссей и несказанно дивился на красоту их движений. Эвриал же решил почтить Одиссея особым даром за нанесенное им оскорбление. Он снял свой драгоценный меч, подал его Одиссею:
— О, чужеземец! Если я сказал обидное для тебя слово, то пусть развеет его ветер. Забудь о нем! Да пошлют тебе боги счастливое возвращение на родину, чтобы скорее мог ты увидеть жену и всю свою семью.
— Да хранят же и тебя боги, Эвриал! — ответил Одиссей, — не раскаивайся никогда, что подарил мне меч, искупая этим даром нанесенную мне обиду.
Но уж садилось солнце, и все поспешили во дворец царя Алкиноя. Там встретил Одиссей Навсикаю. Царевна к нему обратилась со словами, в которых звучала печаль разлуки:
— Прекрасный чужеземец! Скоро теперь вернешься ты на родину, вспоминай там меня. Ведь и мне ты обязан своим спасением.
— О, прекрасная Навсикая! — ответил ей Одиссей, — если даст мне Зевс-громовержец возвратиться благополучно на родину, то там каждый день, как богине, буду я молиться за то, что спасла ты меня.
Сказав это, сел Одиссей рядом с Алкиноем, и начался веселый пир. Во время пира попросил Одиссей Демодока спеть песнь о деревянном коне, сооруженном греками под Троей. Запел Демодок, а Одиссей опять стал проливать горькие слезы. Увидя слезы чужеземца, прервал Алкиной пение Демодока и спросил, почему льет чужеземец слезы всякий раз, как слышит песнь о подвигах героев под Троей. Он попросил чужеземца сказать, кто он, кто его отец и мать.
— Царь Алкиной, — ответил ему Одиссей, — ты желаешь узнать о всех бедствиях, которые пришлось испытать мне. Знай же, я — Одиссей, сын Лаэрта, царь острова Итаки. Ты уже знаешь, что испытал я, покинув остров нимфы Калипсо. Теперь же я расскажу тебе и о всех других моих приключениях, которые выпали мне на долю, когда отплыл я из-под Трои. Слушай же!
Так сказал Одиссей и начал повесть о своих приключениях.

Киконы и лотофаги

Отплыв из-под Трои с попутным ветром, — так начал рассказывать Одиссей, — мы спокойно поплыли по безбрежному морю и, наконец, достигли земли киконов (мифический народ). Мы овладели их городом Исмаром, истребили жителей, захватили в плен женщин. Долго я убеждал спутников отплыть скорее на родину, но не слушались они меня. Тем временем спасшиеся жители собрали окрестных киконов на помощь и напали на нас. Их было столько, сколько листьев в лесу. Долго бились мы с киконами, но пришлось нам спасаться бегством.
Только вышли мы в открытое море, как послал на нас Зевс-громовержец бога северного ветра Борея. Великую бурю поднял он на море. Три раза срывал бурный ветер Борей паруса с мачт. Наконец, с великим трудом добрались мы до небольшого острова. Я послал трех своих спутников узнать, каким народом населен остров. Приветливо встретили их лотофаги (то есть люди, питающиеся лотосом) и подали им сладкого лотоса. Лишь только поели его мои спутники, как забыли свою родину и не пожелали возвращаться на родную Итаку. Но мы силой привели их на корабль и там привязали, чтобы они не сбежали. Тотчас повелел я моим спутникам сесть за весла и скорее покинуть остров лотофагов. Я боялся, что и другие, поев сладостного лотоса, забудут отчизну.

Одиссей на острове циклопов. Полифем

После долгого плавания прибыл я с моими спутниками к земле свирепых циклопов, не знающих законов. Мы вошли в залив небольшого острова. У самого моря была пещера, заросшая лавровыми деревьями и огороженная оградой из громадных камней. Взял я с собой двенадцать надежных товарищей, захватил мех с вином и пищей и вошел в пещеру циклопа. Как узнали мы после, этот циклоп был страшно свиреп, он жил отдельно от других и одиноко пас свои стада. Это был великан, обладал он чудовищной силой и имел только один глаз во лбу.
Когда мы вошли в пещеру, его не было дома, он пас стада. Наконец, он пришел. Бросил циклоп громадную вязанку дров входа в пещеру, загнал в пещеру стадо, завалил скалой вход и стал доить коз и овец. Подоив их, он развел огонь, чтобы приготовить себе пищу. Тут увидел он нас и спросил громовым голосом:
— Кто вы такие? Откуда вы пришли? Верно, без дела скитаетесь вы по морям, причиняя всем народам несчастья?
— Все мы греки, — ответил я циклопу, — плывем из-под Трои. Нас занесло сюда бурей. Мы умоляем тебя принять нас дружелюбно, как гостей.
— Видно, что издалека пришел ты сюда, чужеземец! — свирепо крикнул мне циклоп, — коль думаешь, что боюсь я твоих богов. Какое дело мне до Зевса! Не намерен я щадить вас! Скажи, где твои корабли!
Понял я, зачем спрашивает меня циклоп о моем корабле, и ответил ему:
— Бурей разбило мой корабль о прибрежные утесы, лишь я со своими спутниками спасся.
Ничего не ответил мне циклоп. Быстро схватил он своими громадными руками двух моих спутников, ударил их об землю и убил. Затем он сварил их, рассекши их тела на части, и съел. В неописуемый ужас пришли мы и стали молить Зевса о спасении. Циклоп же, окончив ужасный ужин, спокойно растянулся на земле и заснул. Я хотел убить его, обнажил меч, но, взглянув на громадную скалу, которой завален был вход, понял, что так не спастись нам. Наступило утро. Снова циклоп убил двух моих спутников. Съев их, выгнал он стадо из пещеры, а вход завалил скалой.
Вечером циклоп вернулся, опять убил двух спутников и хотел лечь спать. Но я подошел к нему и предложил чашу вина. Выпил вино циклоп и потребовал еще:
— Налей мне еще, да скажи, как зовут тебя, я хочу приготовить тебе подарок.
Налил я циклопу вторую чашу, он потребовал третью, налил я и третью. Подавая ее, сказал я циклопу:
— Ты хочешь знать мое имя? Меня зовут Никто.
— Ну, слушай же, Никто, тебя съем я последним, это будет моим подарком тебе, — так ответил мне со смехом циклоп. Выпил он третью чашу, охмелел, повалился на землю и заснул.
Тогда дал я знак товарищам, схватили мы заостренный конец бревна, разожгли его на костре и выжгли им глаз циклопу. Заревел он от страшной боли и стал звать на помощь других циклопов. Сбежались они и стали спрашивать:
— Что случилось с тобой, Полифем? Кто обидел тебя? Не похитили ли у тебя твои стада? Зачем ты разбудил нас?
Им отвечал, дико взревев, Полифем:
— Меня не силой, а хитростью губит Никто!
Рассердились циклопы и крикнули Полифему:
— Если никто тебя не обидел, то незачем тебе так реветь!
С этими словами удалились циклопы. Настало утро. С громкими стонами отодвинул от входа скалу Полифем и стал выпускать в поле стадо, ощупывая руками спину каждой овцы и каждой козы. Тогда, чтобы спасти товарищей, я связал по три барана и под среднего привязал по одному из своих товарищей. Сам же я, вцепившись руками в густую шерсть громадного барана, любимца Полифема, повис под ним. Прошли бараны с привязанными под ними моими спутниками мимо Полифема. Последним шел баран, под которым висел я. Остановил его Полифем, стал ласкать его и жаловаться на свою беду, на то, что обидел его дерзкий Никто. Наконец, пропустил он и этого барана. Так спаслись мы от верной гибели.
Быстро вошли мы на корабль, захватив овец Полифема, и отплыли от берега. Когда отплыли мы на такое расстояние, на которое слышен голос человека, я громко крикнул циклопу:
— Слушай, циклоп! Своей жестокостью ты сам навлек на себя кару Зевса. Больше не будешь ты убивать и пожирать несчастных странников.
Услыхал меня циклоп, в ярости поднял он утес и бросил его в море. Чуть не раздробил нос корабля утес. Отплыв, я крикнул Полифему:
— Знай, Полифем, что тебя ослепил Одиссей, царь Итаки.
Завыл от злости дикий циклоп и громко воскликнул:
— Сбылось пророчество, данное мне прорицателем! Я думал, что Одиссей — грозный великан, а не такой ничтожный червяк, как ты!
Стал молить Полифем отца своего Посейдона, чтобы покарал он меня за то, что лишил я его зрения. Схватил он утес еще больше первого и бросил в море. Громадная волна от него подхватила мой корабль и бросила далеко в море.

Одиссей на острове Эола

Вскоре прибыли мы на остров Эола, где живет Эол с женой своей, шестью сыновьями и шестью дочерьми. Целый месяц чествовал нас пирами Эол и слушал мои рассказы о подвигах героев под Троей. Наконец, стал я просить его отпустить нас на родину. Согласился Эол. На прощанье дал он мне большой мех, завязанный серебряной бечевкой. В этом мехе были подвластные Эолу ветры. Лишь один Зефир был оставлен на свободе. Он должен был гнать мои корабли к родной Итаке. Запретил Эол развязывать мех до тех пор, пока не прибуду я на родину. Но не сулил мне великий Зевс вернуться на родину.
Когда на десятый день плавания показалась уже Итака, боги погрузили меня в глубокий сон. Спутники же мои стали говорить между собой, что наверно много золота и серебра дал мне Эол, положив их в мех, раз я не позволяю развязывать его. Побуждаемые любопытством, развязали они мех. Вырвались из него ветры и подняли страшную бурю на море. Проснулся я от шума бури и хотел броситься в отчаянии в море, но покорился судьбе, и, завернувшись в плащ, лег на корме.
Бурей пригнало нас опять к острову Эола. Пошел я во дворец Эола и стал молить его еще раз помочь мне вернуться на родину. Но прогнал Эол меня из своего дворца и сказал, что никогда не будет помогать тому, кого ненавидят и преследуют боги. Проливая горькие слезы, ушел я из дворца Эола.

Одиссей у лестригонов

Шесть суток плыли мы, наконец достигли какого-то острова. Вошли в тихий залив. Одиннадцать моих кораблей пристали к берегу, и мои спутники вытащили их на прибрежный песок. Свой же корабль я поставил у входа в залив. Взошел я на утес, чтобы посмотреть окрестности. Нигде не было видно ни стад, ни возделанных полей, только кое-где вдали подымался дым.
Послал я трех спутников узнать, кто живет на острове. Около колодца встретили они громадного роста деву; она отвела их в город во дворец отца своего Антифата, повелителя лестригонов. Антифат был ростом с высокую гору; он схватил одного моего спутника, растерзал его и приготовил себе из его мяса обед. Обратились в бегство мои спутники и прибежали к кораблям. Лестригоны тоже побежали на берег моря. Отрывая целые утесы, стали они разбивать корабли. Слышался треск ломающихся снастей и крики убиваемых. Убили всех моих спутников с одиннадцати кораблей лестригоны и, нанизав их на колья, унесли в свой город. С трудом спасся я на своем корабле. Теперь из двенадцати кораблей остался у меня только один.

Одиссей на острове волшебницы Кирки

Долго плыли мы по безбрежному морю, проливал слезы о погибших товарищах. Наконец, достигли мы острова Эеи, где жила прекрасновласая волшебница Кирка, дочь бога Гелиоса. Отправились мои спутники в путь и быстро достигли дворца Кирки. Около него ходили ручные львы и волки. Кирка приветливо просила моих спутников войти. Во дворце подала она им вина в чашах, подмешав в него сока волшебной травы. Выпили вино мои спутники, а Кирка, коснувшись каждого жезлом, обратила их всех в свиней, оставив им лишь разум. Загнала их Кирка в хлев и бросила им, проливающим горькие слезы, в пищу желудей. Один лишь Эврилох спасся. Он не вошел во дворец вместе со всеми.
Прибежал к кораблю Эврилох и с ужасом рассказал о постигшем моих спутников несчастье. Тотчас я пошел ко дворцу Кирки, думая лишь об одном, — как спасти спутников. На пути явился мне под видом прекрасного юноши бог Гермес и научил меня, как освободить из власти волшебницы товарищей. Он дал мне чудодейственный корень, который должен был сделать безвредными для меня чары Кирки.
Пришел я во дворец Кирки. Она ласково встретила меня, ввела во дворец и, посадив на богато украшенное кресло, поднесла волшебного питья. Спокойно выпил я его. Она же коснулась меня жезлом и сказала:
— Иди же теперь в свиной хлев и валяйся там вместе с другими.
Я же, обнажив меч, как повелел мне бог Гермес, бросился на волшебнцу и стал грозить ей смертью. Упала предо мной на колени Кирка.
— О, кто ты? — воскликнула она, — никто до сих пор не мог спастись от моего волшебного напитка. О, знаю я, ты хитроумный Одиссей! Мне давно уже предсказал Гермес, что ты придешь ко мне.
Я заставил поклясться Кирку, что она не причинит мне вреда. Дала она мне нерушимую клятву богов. Дав клятву, Кирка просил меня остаться и посадила за стол, уставленный богатыми яствами. Но я погрузился в тяжелую думу, не мог я от печали ничего есть. Кирка спросила о причине печали и я ответил, что до тех пор не буду ничего есть, пока не вернет она прежнего образа моим спутникам. Тотчас Кирка вывела из хлева свиней, помазала их волшебной мазью, возвратила им их прежний образ и сделала их даже красивее и сильнее, чем они были раньше. Обрадовались мои спутники, увидав меня; их радость тронула даже Кирку.
Целый год прожили мы во дворце Кирки. По прошествии года я стал просить Кирку отпустить нас на родину. Согласилась великая волшебница. Она сказала мне, что, раньше чем вернуться на родину, я должен посетить царство мрачного Аида и там вопросить о судьбе своей тень фиванского прорицателя Тиресия. Рассказала мне Кирка, как достигнуть входа в подземное церство теней, и научила, как должен я приносить жертвы и призывать тени умерших.

Одиссей сходит в царство Аида

Достигли мы вод седого Океана и пристали к берегу печальной страны киммерийцев (мифический народ). Вечно покрыта эта страна холодным туманом, окутывает ее густой пеленой ночной сумрак. Взяли мы данную нам Киркой барана для жертвы подземным богам и пошли к тому месту, где у высокого утеса в Ахеронт впадает Коцит. Придя туда, вырыл я мечом глубокую яму, совершил над ней три возлияния медом, вином и водою и заколол над ямой жертву. Кровь лилась в яму. Толпой слетались к яме души умерших. Здесь были души невест, юношей, старцев и мужей, сраженных в битвах. Обнажил я меч и сел рядом с ямой, чтобы не допускать к ней души умерших. Прилетела к яме и душа моей матери Антиклеи. Она была жива, когда я покидал Итаку. Как ни больно мне было, но и ее не подпустил я к яме, так как первым должен был напиться крови прорицатель Тиресий. Наконец, явилась душа Тиресия и поведала, что гневается на меня Посейдон, за то, что ослепил я его сына, циклопа Полифема. Но и против воли Посейдона достигну я родины, если только мои спутники не тронут быков Гелиоса на острове Тринакрии. Но если убьют быков спутники, то их всех постигнет гибель, один я спасусь и после великих бедствий вернусь домой. Вот что предсказал мне вещий Тиресий и удалился.
Видел я в царстве Аида и душу царя Агамемнона. Горько жаловался он на жену Клитемнестру и Эгисфа, убивших царя Микен в день его возвращения. Видел я и души Ахилла, Патрокла, Антилоха и Теламонида Аякса. Ахиллу рассказал я о великих подвигах сына его Неоптолема. Хотел я примириться с великим Аяксом — тяжко обидел я его, когда спорили мы за доспехи Ахилла, — но молча ушел Аякс, не сказав ни слова. Видел я и судью умерших, царя Миноса. Видел мучение Тантала и Сизифа. Ждал я, чтобы приблизились души и других великих героев, но души подняли такой ужасный крик, что в страхе бежал я к кораблю. Боялся я, что вышлет богиня Персефона ужасную горгону Медузу.
Быстро спустили мы корабль на воду седого Океана и покинули страну киммерийцев.

Плавание Одиссея мимо острова сирен и мимо Скиллы и Харибды

Узнав о нашем возвращении, на берег моря пришла и волшебница Кирка; она рассказала, какие опасности предстоят мне на пути, и научила, как их избежать. Лишь только разгорелась утренняя заря на небе, попутный ветер надул паруса моего корабля и мы поплыли по морю. Уже недалек был и остров сирени и я обратился к своим спутникам:
— Друзья! Сейчас должны мы проплыть мимо острова сирен. Своим пением завлекают они плывущих мимо моряков и предают их лютой смерти. Весь остров их усеян костями растерзанных ими людей. Я залеплю вам уши мягким воском, чтобы не слышали вы их пения и не погибли, меня же вы привяжите к мачте, позволила мне волшебница Кирка услышать пение сирен. Если я, очарованный их пением, буду просить вас отвязать меня, то вы еще крепче свяжите меня.
Быстро плыл наш корабль мимо острова, а с него неслось чарующее пение сирен.
— О, плыви к нам, великий Одиссей! — пели сирены, — к нам направь свой корабль, чтобы насладиться нашим пением. Не проплывет мимо ни один моряк, не послушав нашего сладостного пения.
Очарованный их пением, я дал знак товарищам, чтобы отвязали они меня. Но, помня мои наставления, они еще крепче связали меня. Только тогда вынули воск из ушей мои спутники и отвязали меня от мачты, когда уже скрылся из наших глаз остров сирен. Спокойно плыл все дальше корабль, но вдруг услыхал я вдали ужасный шум и увидал дым. Я знал, что это Харибда. Испугались мои товарищи, выпустили весла из рук, и остановился корабль. Обошел я моих спутников и стал их ободрять.
— Друзья! Много бед испытали мы, многих избежали опасностей, — так говорил я, — та опасность, которую предстоит нам преодолеть, не страшнее той, которую мы испытали в пещере Полифема. Не теряйте же мужества, налегайте сильнее на весла! Направьте дальше корабль от того места, где виден дым и слышится ужасный шум. Правьте ближе к утесу!
Ободрил я спутников. Изо всех сил налегли они на весла. О Скилле же ничего не сказал я им. Я знал, что Скилла вырвет у меня шесть спутников, а в Харибде погибли бы мы все. Сам я, забыв наставления Кирки, схватил копье и стал ждать нападения Скиллы. Напрасно искал я ее глазами.
Быстро плыл корабль по узкому проливу. Мы видели, как поглощала морскую воду Харибда: волны клокотали около ее пасти, а в глубоком чреве, словно в котле, кипели морская тина и земля. Когда же изрыгала она воду, то бурлила она со страшным грохотом, а соленые брызги взлетали до вершины утеса. В это время вытянула все свои шесть шей ужасная Скилла и своими громадными пастями с тремя рядами зубов схватила шесть спутников. Я видел лишь, как мелькнули в воздухе их руки и ноги, и слыхал, как призывали они меня на помощь. У входа в свою пещеру сожрала их Скилла; напрасно несчастные простирали с мольбой руки.

Одиссей на острове Тринакрии. Гибель корабля Одиссея

Вскоре показался вдали Тринакрия (так греки называли современную Сицилию), остров бога Гелиоса. Я уже ясно слышал мычанье быков и блеяние овец Гелиоса. Помня прорицание Тиресия и предостережение Кирки, я стал убеждать спутников миновать остров. Хотел я избежать великой опасности. Но Эврилох ответил мне:
— Как жесток ты, Одиссей! Мы утомились; сколько ночей провели мы без сна, а ты запрещаешь нам выйти на берег и отдохнуть. Опасно плыть по морю ночью. Нет, мы должны пристать к берегу, а завтра с зарей отправимся в дальнейший путь.
Согласились и остальные спутники с Эврилохом. Понял я, что не миновать нам беды. Пристали мы, к острову. Заставил я спутников дать мне великую клятву, что не будут они убивать быков бога Гелиоса.
Целый месяц дули противные ветры, и не могли мы пуститься в путь. Наконец, вышли у нас все припасы. Приходилось питаться тем, что добывали мы охотой и рыбной ловлей. Все сильнее мучил голод моих спутников. Однажды ушел я в глубь острова, чтобы наедине просить богов послать нам попутный ветер. Незаметно погрузили меня боги в глубокий сон. Пока я спал, Эврилох уговорил моих спутников убить несколько быков из стада Гелиоса. Он говорил, что, вернувшись на родину, они умилостивят бога, построив ему богатый храм и посвятив драгоценные дары.
Послушались Эврилоха мои спутники. Выбрали они из стада лучших быков и убили их. Часть их мяса принесли они в жертву богам. Вместо жертвенной муки они взяли дубовые листья, а вместо вина — воду, так как ни муки, ни вина не осталось у нас. Принеся жертву богам, они стали жарить мясо на костре.
Разгневался великий бог Гелиос. Он жаловался богам на то, как оскорбили его мои спутники, и грозил спуститься навсегда в царство мрачного Аида и никогда не светить больше богам и людям. Чтобы умилостивить разгневанного бога, Зевс обещал разбить своей молнией мой корабль и погубить всех моих спутников.
Боги послали нам страшное знамение. Как живые, двигались содранные с быков кожи, а мясо издавало жалобное мычание. Шесть дней бушевала буря, и все дни истребляли быков Гелиоса мои спутники. Наконец, на седьмой прекратилась буря и подул попутный ветер. Тотчас отправились мы в путь. Но лишь только скрылся из виду остров Тринакрия, как громовержец Зевс собрал над нашими головами грозные тучи. Сверкнула молния Зевса и разбила в щелки корабль. Всех моих спутников поглотило море. Спасся один только я.
С трудом поймал я обломок мачты и киль моего корабля и связал их. Ветер помчал меня прямо к Харибде. Она в это время с ревом поглощала морскую воду. Едва успел я ухватиться за ветви смоковницы, росшей на скале около самой Харибды, и повис на них. Долго ждал я, чтобы вновь изрыгнула Харибда вместе с водой мачту и киль. Наконец, выплыли они из ее чудовищной пасти. Выпустил я ветви смоковницы и бросился вниз прямо на обломки моего корабля. Так спасся я от гибели в пасти Харибды. Спасся я по воле Зевса и от чудовищной Скиллы. Не заметила она, как плыл я по волнам бушующего моря.
Девять дней носился я по безбрежному морю, и, наконец, прибило меня волнами к острову нимфы Калипсо. Но об этом я уже рассказывал вам. Так кончил Одиссей рассказ о своих приключениях.

Возвращение Одиссея на Итаку

На следующий день феаки приготовились к отплытию. Простился Одиссей с царем Алкиноем и богоравной Аретой и пошел на корабль. За ним служанки несли короб с дарами, вино и запас пищи на дорогу. Налегли на весла могучие гребцы, вышел корабль в открытое море. Боги же навеяли на Одиссея глубокий сон; спокойно спал он во время всего пути. Феаки осторожно перенесли спящего Одиссея на берег и поставили данные ему дары рядом. Затем отправились они в обратный путь.
Увидал их корабль Посейдон и страшно разгневался на феаков за то, что против его воли отвезли они Одиссея на родину. Стал жаловаться Посейдон громовержцу Зевсу, и тот посоветовал в наказание обратить корабль феаков в высокую скалу. Помчался Посейдон к острову феаков и стал ждать возвращения корабля. На берегу собралась большая толпа, чтобы встретить моряков. Вот уже у входа в гавань корабль. Вдруг превратился он в скалу. Сообщили об этом чуде царю Алкиною. Понял он, что исполнил Посейдон свою угрозу — наказать феакийцев за то, что развозят они по морю странников.
Между тем Одиссей проснулся на морском берегу. Оглядевшись кругом, увидал он рядом с собой дары феакийцев. Печальный, пошел Одиссей по берегу моря и встретил прекрасного юношу. Спросил он его, что это за страна, и вдруг услыхал, что он на Итаке. Спросил и юноша Одиссея, кто он. Осторожный Одиссей ответил, что он странник, родом с Крита. Выслушал его юноша, улыбнулся и вдруг изменил свой образ. Перед Одиссеем стояла богиня Афина-Паллада. Афина повелела Одиссею никому не открывать, кто он, и обратила Одиссея в убогого нищего. Сморщилась на лице и плечах кожа у Одиссея, упали с его головы роскошные кудри, глаза потускнели. Одела его Афина в грязные лохмотья, а в руки дала посох.

Одиссей у Эвмея

Когда Одиссей приблизился к жилищу свинопаса Эвмея, увидали Одиссея собаки и бросились на него с яростным лаем. Они растерзали бы Одиссея, если бы не прибежал Эвмей и не отогнал их.
— Странник, — сказал Одиссею Эвмей, не узнав его под видом нищего, — ты погиб бы, и новая печаль поразила бы меня, кроме той печали, которая томит меня о погибшем Одиссее.
Эвмей с Одиссеем вошли в дом, и Эвмей посадил странника на сложенный хворост, покрытый шкурой серны. Горько жаловался Эвмей, приготовляя трапезу, на буйных женихов, разоряющих хуже морских разбойников дом Одиссея и уничтожающих его многочисленные стада. Внимательно слушал его Одиссей и размышлял, как отомстить женихам. Во время трапезы стал Одиссей расспрашивать Эвмея про его господина, а когда свинопас сказал, что погиб его хозяин, то поклялся Одиссей, что вернется хозяин домой, и вернется скоро.
Вскоре возвратились пастухи со стадом. Когда они все спокойно ужинали, на дворе поднялась сильная буря с дождем. Стало холодно. У Одиссея же не было даже плаща, чтобы укрыться во время сна. Тогда рассказал он Эвмею и пастухам такую историю, чтобы, поняв намек, дали они ему плащ.
— Послушай, Эвмей, послушайте и вы, — так начал Одиссей. — Однажды под Троей Менелай, Одиссей и я лежали в засаде. Холодно было ночью в зарослях камыша, снег падал большими хлопьями, я же забыл захватить свой плащ; наконец, сказал я об этом Одиссею. Он тотчас придумал хитрость. Привстав, разбудил он лежавших воинов и сказал, что видел плохой сон, а потому боится, что так далеко удалились они от кораблей; надо послать кого-нибудь за подкреплением к Агамемнону. Тотчас встал один из воинов, сбросил с себя плащ и пошел к кораблям. Я же поднял плащ, укрылся им и спокойно проспал до самой зари.
Понял намек Эвмей. Приготовил он ложе Одиссею у очага, постелил овчину и козью шкуру и дал Одиссею укрыться своим плащом, который носил он зимой. Сладко уснул Одиссей.

Возвращение Телемаха на Итаку

Покинув Одиссея, обращенного в нищего, богиня Афина-Паллада направилась в Спарту и пошла во дворец царя Менелая прямо в тот покой, где спал Телемах с Писистратом. Спокойно спал Писистрат, сон же Телемаха был тревожен. И во сне думал об отце Телемах, скорбя о нем. Афина сказала ему:
— Пора тебе, Телемах, вернуться на родину, где бросил ты все свое имущество. Буйные женихи расхищают его, все расхитят они, если ты не вернешься. Помни: женихи готовят тебе засаду. Чтобы избежать ее, проплыви ты ночью мимо острова, а утром, на рассвете, причаль в скрытом месте к берегам Итаки. Сам же пойди к свинопасу Эвмею, и пошли вестника сообщить Пенелопе о твоем прибытии.
Не стал Менелай удерживать Телемаха. Позвав Елену и сына Мегапента, царь пошел в сокровищницу. Там выбрал он дары для Телемаха; прекрасная Елена тоже выбрала подарок — вытканное ею самой роскошное одеяние для будущей невесты Телемаха.
Когда Телемах вошел в колесницу и взял уже в руки вожжи, вдруг взвился над дворцом орел, несший в когтях гуся. Слуги Менелая с криком бежали за орлом. Все поняли, что это знамение богов, а Телемах просил Менелая объяснить знамение. Задумался царь Спарты. За него ответила прекрасная Елена:
— Выслушайте то, что скажу я вам! Это внушили мне боги-олимпийцы. Как похитил орел гуся и растерзал его, так и Одиссей, вернувшись домой, убьет женихов. Может быть, он даже уже вернулся.
— О, прекрасная Елена! — воскликнул Телемах, — если великий Зевс исполнит то, что говоришь ты, то я, вернувшись домой, буду чтить тебя, как богиню.
С этими словами ударил по коням Телемах, и быстро понеслись кони к Пилосу. Там корабль быстро отчалил и понесся, гонимый попутным ветром, в открытое море.
Телемах пристал в укрытом месте к берегу Итаки, как повелела ему Афина, сошел с корабля и собрался уже идти к Эвмею. Вдруг над ними показался сокол с голубкой в когтях. Взял тогда Феоклимен Телемаха за руку и тихо сказал ему:
— Счастливое это знамение, Телемах. Нет более могущественного рода в Итаке, чем твой род. Вечно будете вы властвовать над всей Итакой.

Телемах приходит к Эвмею. Одиссей и Телемах

Собаки Эвмея бросились с веселым лаем навстречу Телемаху и стали к нему ласкаться. Вскочил ему навстречу свинопас Эвмей. Обнял он вошедшего Телемаха и, проливая слезы радости, стал целовать его. Встал Одиссей, он хотел уступить свое место вошедшему сыну. Ласково обратился к нему Телемах и сказал:
— Сядь, странник! Не беспокойся, мне приготовит место, где сесть, Эвмей.
Одиссей стал, словно ничего не зная, расспрашивать Телемаха о буйстве женихов.
— Лучше уж быть убитым в своем доме, попытавшись силой изгнать буйных женихов, чем сносить оскорбления и видеть разграбление своего имущества, — такими словами кончил свои расспросы Одиссей.
Но что мог ответить на это Телемах, он мог лишь сказать, как трудно ему бороться с буйной толпой женихов, замышляющих к тому же убить его. Телемах опасался даже сообщить Пенелопе о своем возвращении. Он послал Эвмея в город и велел ему тайно передать матери, что он вернулся. Известить же старца Лаэрта, который тоже беспокоился о судьбе внука, должна была Пенелопа.
Лишь пошел Эвмей выполнять поручение, как явилась пред Одиссеем незримая для Телемаха Афина-Паллада; вызвала она Одиссея из хижины и там вернула ему прежний образ, коснувшись его жезлом, и повелела открыться Телемаху. Когда Одиссей вернулся в хижину, с удивлением посмотрел на него Телемах; он думал, что ему явился один из бессмертных богов, так был красив и величествен Одиссей.
— О, странник! — воскликнул Телемах, — в ином виде являешься ты мне теперь! Ты — один из бессмертных богов!
— Нет, не бог я! — ответил Одиссей, — я твой отец Одиссей, ради которого терпел ты обиды от буйных женихов.
С любовью обнял Одиссей своего сына и со слезами поцеловал. Когда прошла первая радость свидания, Телемах спросил отца, как вернулся он на родину и кто привез его на Итаку. Рассказал Одиссей все сыну и стал расспрашивать Телемаха о женихах. Он пылал негодованием и хотел отомстить им за все обиды. Возможно ли это? Ведь женихов много — сто шестнадцать человек.Долго совещались Одиссей с Телемахом.
В это время прибыл в город и корабль Телемаха. Спутники его послали вестника к Пенелопе известить о возвращении сына. С этим вестником у самого дворца Одиссея встретился Эвмей. Вместе вошли они к Пенелопе. Обрадовалась Пенелопа, что снова с нею сын. Быстро донеслась весть о возвращении Телемаха и до женихов. Испугались они. Собрались все женихи на площади и стали совещаться, что им делать. Интиной стал советовать убить Телемаха, так как он их единственная помеха. Но Амфином не согласился на это. Он боялся прогневить Зевса и советовал прежде вопросить богов. Если дадут боги благоприятное знамение, то он готов был сам убить Телемаха, если же нет, то и другим не советовал Амфином подымать руки на Телемаха.

Одиссей приходит под видом странника во дворец

Придя домой, Телемах первый встретил свою старую няню Эвриклею. Несказанно обрадовалась она и с плачем обняла его. Узнав о возвращении сына, вышла ему навстречу и Пенелопа и стала расспрашивать его о том, что узнал он во время своего путешествия. Во время беседы Пенелопы с Телемахом женихи забавлялись во дворе бросанием диска и копья. Вскоре пригнали пастухи коз и овец для пира женихов. Гурьбой вошли женихи в дом Одиссея и занялись приготовлением к пиру.
Между тем Одиссей с Эвмеем приблизились ко дворцу. Пир женихов был в самом разгаре. Эвмей и Одиссей вошли во двор. Там на куче навоза у самых ворот лежала старая собака Одиссея, Аргус. Почуял верный Аргус своего господина, вильнул хвостом и хотел подняться, чтобы броситься ему навстречу, но был уже не в силах двинуться. Узнал своего верного Аргуса и Одиссей. Слеза скатилась из его глаз. Шевельнулся Аргус и издох. Двадцать лет ждал он своего господина.
Эвмей вошел в пиршественную залу и сел около Телемаха. Следом вошел и Одиссей. Он начал обходить всех гостей, прося подаяние. Все подавали ему, отказал лишь Антиной. Отошел от него Одиссей, промолвив:
— Да, вижу я, что ум у тебя не так хорош, как лицо, коль ты жалеешь дать мне даже корку хлеба, да еще чужого!
Вспыхнул гневом Антиной, схватил скамейку, изо всей силы бросил ее в Одиссея и попал в спину. Но Одиссей даже не пошатнулся от сильного удара, он стоял, словно незыблемая скала; только грозно тряхнул он головой и сказал:
— Не беда, если кто-нибудь перенесет побои, защищая свое имущество. Если только богини мщения Эринии защищают и нищих, то вместо брака ждет здесь Антиноя смерть.
Горько было видеть и Телемаху, как оскорбил Антиной его отца, но, помня условие, сдержал он свой гнев. Узнала и Пенелопа, как оскорбил Антиной несчастного странника. Еще больше возненавидела она дерзкого Антиноя. Пир женихов становился все более и более шумным. Наступила ночь.
В это время богиня Афина-Паллада побудила Пенелопу выйти к женихам. С восторгом смотрели они на вошедшую жену Одиссея. Пенелопа же подозвала к себе Телемаха и укоряла его за то, что позволил он оскорбить в своем доме несчастного странника. Покорно выслушал упрек матери Телемах. Укоряла она и женихов за то, что принуждают они ее вступить с кем-нибудь из них в ненавистный ей брак и разоряют дом Одиссея своими пирами. Но не вняли женихи укорам Пенелопы; спокойно выслушав ее, послали они слуг своих за богатыми дарами и одарили ими Пенелопу, — думая склонить ее на брак дарами.

Одиссей и Пенелопа

Когда Телемах ушел спать, в пиршественную залу пришла Пенелопа. Рабыни поставили для своей госпожи около очага стул из слоновой кости, отделанной серебром, а сами стали убирать стол, за которым пировали женихи. Приказала поставить Пенелопа около очага стул для Одиссея и, когда он сел около нее, стала расспрашивать его об Одиссее. Заплакала Пенелопа, услыхав, что видел странник двадцать лет тому назад Одиссея. Желая проверить, правду ли говорит он, спросила его Пенелопа, как был одет Одиссей. Ничего не было легче страннику, как описать свою же собственную одежду. С мельчайшими подробностями описал он ее, и поверила тогда ему Пенелопа. Велела Пенелопа рабыням приготовить для странника мягкое ложе. Поблагодарил ее Одиссей и попросил, чтобы, старая Эвриклея прежде омыла ему ноги.
Эвриклея охотно согласилась омыть ноги страннику. Вдруг бросился ей в глаза рубец на его ноге. Хорошо знала она этот рубец. Некогда нанес глубокую рану Одиссею кабан, когда охотился он на склонах Парнаса. По этому-то рубцу Эвриклея узнала Одиссея. Опрокинула она от изумления таз с водой. Слезы заволокли ей глаза, и дрожащим от радости голосом сказала она:
— Одиссей, ты ли это, мое дорогое дитя? Как не узнала я тебя раньше!
Эвриклея хотела сказать и Пенелопе, что вернулся, наконец, ее муж, но Одиссей поспешно зажал ей рот рукой и тихо промолвил:
— Да, я Одиссей, которого ты вынянчила! Но молчи, не выдавай моей тайны, иначе ты погубишь меня.
Поклялась Эвриклея хранить тайну. Когда Одиссей сел опять у огня, стала жаловаться на свою горькую судьбу Пенелопа и рассказала о сне, который видела недавно. Она видела, будто орел растерзал ее белоснежных домашних гусей и все женщины Итаки оплакивали их вместе с нею. Но вдруг орел прилетел обратно, сел на крыше дворца и человеческим голосом сказал: «Пенелопа, это не сон, а знамение того, что совершится. Гуси — это женихи, я же Одиссей, который скоро вернется».
Пенелопа сказала страннику, что решила на следующий день испытать женихов: вынести лук Одиссея и предложить им натянуть его и попасть в поставленную цель; того из них, кто исполнит это, решила она выбрать себе в мужья. Посоветовал Пенелопе странник не откладывать этого испытания.

Одиссей избивает женихов

Женихи замыслили убить Телемаха, но посланное богом знамение удержало их. Сели за стол женихи, и начался пир. Телемах поставил в дверях скамью и стол для Одиссея и велел подать ему пищи и вина; при этом грозно сказал юный сын Одиссея:
— Странник! Сиди здесь и спокойно пируй с моими гостями. Знай, что никому не позволю я оскорбить тебя! Мой дом не какая-нибудь харчевня, где собирается всякий сброд, а дворец царя Одиссея.
Воскликнул тогдп один из женихов:
— Слушайте, что я скажу вам! Странник получил от Телемаха немало пищи и вина. Должны и мы дать ему что-нибудь. Я уже приготовил ему подачку.
С этими Словами Ктесипп схватил коровью ногу и с силой швырнул ее в Одиссея. Едва успел уклониться он от удара. Грозно крикнул жениху Телемах:
— Счастье твое, что ты промахнулся! Я бы метче попал в тебя моим копьем, и пришлось бы твоему отцу готовить для тебя не свадьбу, а похороны.
Вдруг богиня Афина возбудила безумный смех у женихов и помутила разум их. Дико стали они смеяться. Словно дикие звери, стали они пожирать сырое мясо. Женихи начали в своем безумии издеваться над Телемахом. Но молча сидел Телемах, не обращая внимания на их насмешки. Слышала Пенелопа из своих покоев неистовые крики женихов. Встала она и пошла в кладовую, в которой хранились сокровища Одиссея. Там достала Пенелопа тугой лук Одиссея, вошла в пиршественную залу и сказала женихам:
— Выслушайте меня! Я принесла вам лук Одиссея. Кто из вас натянет этот лук и пустит стрелу так, чтобы она пролетела через двенадцать колец, за того я выйду замуж.
Телемах же укрепил в земле шесты с кольцами и выравнял их. Он первый хотел попробовать натянуть лук; три раза сгибал он его, но не смог натянуть тетиву. Женихи решили по очереди пробовать натянуть тугой лук. Напрасны были их попытки, никто из них не мог натянуть тетиву. Тогда женихи решили оставить лук и попытаться согнуть его на следующий день, а сейчас продолжать пир.
Одиссей вдруг обратился к женихам с просьбой позволить ему попытаться натянуть лук. Женихи, услышав просьбу, стали издеваться над ним. Пенелопа же стала настаивать, чтобы все-таки страннику дали лук. Взял Одиссей свой лук и начал внимательно осматривать его; так осматривает свою кифару певец, готовясь начать песнопение. Без малейшего труда согнул Одиссей лук и натянул тетиву, затем попробовал пальцем, туга ли она. Грозно зазвенела тетива. Побледнели женихи. Грянул с неба раскат грома — то Зевс подал знак Одиссею. Радость наполнила его сердце. Взял Одиссей стрелу и, не вставая со своего места, пустил в цель. Все двенадцать колец пролетела стрела. Обратился он к Телемаху:
— Телемах! Не посрамил тебя твой гость! Ты видал, что недолго трудился я, натягивая лук. Теперь приготовим мы новое угощение женихам. Теперь иная зазвучит у нас на пиру кифара!
Опоясался мечом Телемах и, взяв в руки копье, встал рядом с Одиссеем, вооружась сверкающей медью. Сбросил свое рубище Одиссей, встал на пороге в самых дверях, высыпал из колчана стрелы на пол у своих ног и крикнул женихам:
— В первую цель попал я удачно! Теперь я избрал новую цель, в которую еще никто не посылал стрелы. Мне поможет стреловержец Аполлон попасть в нее!
Так воскликнув, пустил Одиссей стрелу в Антиноя. Попала ему в горло стрела и пронзила его насквозь как раз в ту минуту, когда Антиной собирался выпить чашу вина. Вскочили с криком женихи. Одиссей же еще раз грозно крикнул им:
— А, презренные псы! Вы думали, что не вернусь я? Что вы будете безнаказанно грабить? Нет, теперь всех вас ждет гибель!
Напрасно молил Одиссея Эвримах пощадить их, принять от них богатую плату за все, что разграбили женихи, но ничего не хотел слушать Одиссей. Поняли женихи, что придется им защищаться. Обнажили они мечи и старались защититься от стрел Одиссея столами. Эвримах бросился с мечом в руках на Одиссея, но пронзила ему грудь стрела, и мертвым упал он на пол.
Бросился на Одиссея и Амфином, но его поразил копьем Телемах. Убив Амфинома, побежал за оружием Телемах. Он вынес из кладовой четыре шлема, четыре щита и восемь копий. Одиссей же посылал стрелу за стрелой в женихов. Каждая пущенная стрела несла гибель кому-нибудь из женихов, один за другим падали они мертвыми на пол. Но вот пришел с оружием Телемах. Вооружился Одиссей, а рядом с ним встали, потрясая копьями, Телемах, Эвмей и Филотий.
Один за другим падали сраженные насмерть женихи. Нигде не могли они укрыться. Только певца Фемия, певшего против своей воли женихам, пощадил Одиссей по просьбе Телемаха

Одиссей открывается Пенелопе

Пенелопа вошла в пиршественную залу. Пристально стала она вглядываться в Одиссея. Видя ее колебания, Телемах стал упрекать ее.
— О, возлюбленная мать, — так говорил Телемах, — неужели у тебя в груди сердце, подобное камню. Вернулся, наконец, твой муж, а ты сидишь и не промолвишь даже слова.
— Сын мой, ты видишь, что от волнения не могу я вымолвить ни единого слова, — ответила Телемаху Пенелопа, — если странник действительно Одиссей, то есть у меня с Одиссеем такая тайна, открыв которую, мы всегда узнаем друг друга.
Улыбнулся Одиссей и сказал Телемаху:
— Сын мой! Не волнуй мать. Трудно ей узнать меня в этом рубище.
Одиссей вышел из залы и надев богатые одеяния, вошел опять в чертог и сел против Пенелопы. Божественной красотой наделила его Афина. Одиссей, чтобы убедить Пенелопу, решил открыть ей одну тайну, известную только им двоим. Подозвав Эвриклею, повелел он ей приготовить себе ложе, Пенелопа же сказала Эвриклее:
— Хорошо, приготовь ему ложе, Эвриклея. Выдвинь из опочивальни богатую постель и на ней приготовь ложе.
— О, царица, — воскликнул Одиссей, — кто же может сдвинуть с места ту постель, которую я сделал сам? Ведь ты же знаешь, что она сделана из громадного пня маслины, которая росла у дворца. Сам я срубил ее и, окружив стеной, сделал из пня постель, затем украсил ее золотом и серебром и слоновой костью.
Теперь знала Пенелопа, что пред нею Одиссей. Лишь они вдвоем знали тайну, как устроена постель. Зарыдала Пенелопа, бросилась в объятия Одиссея и нежно стала целовать его. Обнял свою верную жену Одиссей, прижал ее к сердцу и покрыл поцелуями — так спасшийся от бури пловец, выброшенный на берег, целует землю. Вскоре весь дворец погрузился в сон. Не слали лишь Одиссей и Пенелопа. Одиссей рассказывал ей о своих приключениях, и жадно внимала ему верная Пенелопа.

Души женихов в царстве Аида

Бог Гермес вызвал души женихов из их трупов своим золотым жезлом, которым он и смыкает сном очи людей, и прогоняет сон. Вереницей неслись души женихов следом за Гермесом по мрачной дороге. Он вел их все дальше, мимо вод седого Океана, мимо врат бога солнца Гелиоса. Наконец, достигли они луга, поросшего асфоделом (дикий тюльпан бледно-желтого цвета); там обитали души умерших. Первая встретила души женихов душа великого Ахилла, рядом с ней шли тени Патрокла, Антилоха и Аякса Теламонида. Принеслась сюда и тень царя Агамемнона. Спросила тень:
— Скажите мне, почему пришли вы такой толпой в это царство мрака?
Рассказала тень Эвримах о том, как сватались они к Пенелопе, думая, что не вернется Одиссей, но была верна Одиссею Пенелопа, она и слышать не хотела о браке. Вернулся, наконец, Одиссей и жестоко отомстил им за буйство в его доме и за расхищение его имущества. Обрадовалась душа Агамемнона, узнав о том, что счастливо преодолел Одиссей все опасности, и воскликнула:
0, как счастлив ты, возлюбленный Одиссей! Велика будет слава твоей верной жены Пенелопы, воспоют ее в песнях, и вечно будет жить память о ней! Иная была моя судьба. Меня предала жена. Ужасная память о ней сохранится навеки у людей.

Одиссей у Лаэрта

Рано утром, вооружившись блестящими доспехами, щитами и копьями, Одиссей и Телемах пошли к Лаэрту. Пенелопе же повелел Одиссей никуда не выходить из дворца, так как он знал, что весть о гибели женихов быстро разнесется по городу. Одиссей застал своего престарелого отца за работой. Он окапывал молодое дерево. Вся одежда Лаэрта была в заплатах, на ногах его были сандалии, голова была прикрыта шапкой из потертой шкуры. Увидав отца, заплакал Одиссей. Жалко стало ему старика, когда увидел он его одетого, словно нищий.
Одиссей подошел к отцу и, притворившись, что не знает его, стал говорить с ним, как с простым работником, и расспрашивать его, кому принадлежит сад и как зовут хозяина. Одиссей рассказал о себе вымышленную историю, выдавай себя за чужеземца, и прибавил:
— Некогда гостил в доме моем Одиссей, богатыми дарами одарил я его. Теперь я пришел воспользоваться его гостеприимством.
Крупная слеза скатилась из глаз старца Лаэрта, и он ответил:
— Чужеземец! Не встретишь ты на Итаке Одиссея. Завладели домом его злые люди. Одиссей наверно погиб. Я же его отец.
Запечалился Лаэрт. Взял он обеими руками земли посыпал ею свою голову и громко застонал от невыносимого горя. Не мог больше смотреть Одиссей на горе отца. Он бросился к нему, заключил в свои объятия:
— Отец! Я твой Одиссей! По воле богов вернулся я на Итаку! Не плачь больше! Я отомстил уже женихам, разорявшим мой дом!
Не сразу поверил Лаэрт, что действительно пред ним стоит сын. Тогда Одиссей показал ему рубец от раны на ноге и перечислил все плодовые деревья, которые Лаэрт подарил ему еще в детстве. Заплакал от радости старик и обнял Одиссея.
Но Одиссей успокоил отца и повел его в дом. Там омылся Лаэрт и оделся в чистые новые одежды, а богиня Афина сделала его моложе. Весело сели все за трапезу.

Восстание граждан и примирение их с Одиссеем

Между тем распространилась молва по городу, что убиты все женихи возвратившимся Одиссеем. С криком негодования прибежали ко дворцу Одиссея родственники женихов и вынесли убитых. Затем собрались они на городской площади и стали возбуждать весь народ восстать против Одиссея и отомстить ему за гибель женихов. Выступил в защиту Одиссея и прорицатель Галиферс. Он напомнил гражданам, как советовали им не позволять женихам бесчинствовать в доме Одиссея. Часть граждан послушалась Галиферса, часть же во главе с Эвпейтом бросилась за оружием.
Увидела это с высокого Олимпа Афина и помчалась на Итаку. Граждане большой толпой приближались уже к дому Лаэрта. Бросились на врагов Одиссей с Телемахом. Но грозно крикнула богиня Афина:
— Прекратите битву, граждане Итаки! Скорее разойдитесь, не проливая крови!
Всеми гражданами овладел сильный ужас, выпало у них оружие из рук и обратились они в бегство, спасая свою жизнь. Громко крикнув, Одиссей ринулся преследовать бегущих. Но удержала богиня Одиссея, сказав:
— Богоравный сын Лаэрта, укроти свое сердце! Воздержись от кровавой битвы, чтобы не разгневался на тебя Зевс-громовержец!
Возрадовался Одиссей и остановился, не стал он преследовать бегущих. Вскоре Афина-Паллада утвердила прочный мир между народом и царем Одиссеем.